— Я думаю, что люблю тебя. — Стефан спокойно позволял блондинке лакомиться из его шеи, но немного жмурился от неприятного щипания в области свежего пореза. На миг показалось, что признаться следовало в другой момент, но серьёзность его слов не оставила ведьму без внимания.

Бэла не хотя оторвалась от свежей крови и пристально заглянула ему в глаза, словно искала в них подтверждение. Смотря друг на друга какое-то время, Стеф заметил, что весь её ротик вымазан багровой жидкостью. Он улыбнулся, положил свою ладонь на бледное лицо и большим пальцем стёр остатки неряшливого питания. Она же, в свою очередь, облизнула этот кончик перста, беря его полностью в рот, жадно всасывая кровь до последней капли. Подобное действие вызвало лёгкую боль в стоячем паху.

Бэла вновь припала к тёплым губам молодого человека, будто делясь с ним оставшимся на языке ярко-алым веществом, и пусть вкус родной крови до сих пор оставался для него омерзительным, он принимал всё. Пара могла стоять в таком положении бесконечно, наслаждаясь друг другом пока не надоест, но они оба знали, чего хотели больше всего и время, к сожалению, поджимало. Беловолосая девушка ловкими движениями расправилась с пуговицами белой испачканной рубашки, стащила её с мужского тела и швырнула в кучку к своей одежде. Брюнет понял, без лишних слов, что нужно было делать: он незамедлительно подхватил ведьму на руки и аккуратно склонился, кладя девушку на их вещи. Стефан прижал её всем своим телом и, словно набрасываясь, начал разжигать устами каждую клеточку кожи от выразительных ключиц, обнажённой груди, оставив на бледно-розовом соске укус, впалого животика и спускаясь к самому заветному и запретному. Бэла сгорала от нетерпения, желания, она глубоко вздыхала и приподнималась навстречу его губам, требуя не останавливаться, но притом хотела, чтобы он закончил с ласками поскорее и проник внутрь изнемогающего лона. Он знал это, чувствовал, из-за этого и дразнил. Ему нравилось, как она раздражённо кряхтела, когда не получала желаемого. Но играться не позволяло время. Стеф приподнялся и принялся быстро расстёгивать ремень, затем пуговицу, ширинку на тесных брюках, избавляясь от лишней одежды. И когда никаких препятствий больше не было, блондинка поманила к себе пальцем, Стефан, как самый настоящий джентльмен, долго ждать леди не заставил. Лег на неё, прислонился к губам, по новой начиная жаркий поцелуй, и свободной рукой стянул белую кружевную ненужную ткань с низа. Она приподняла ноги, помогая ему избавляться от белья. И вот им уже совершенно ничего не мешало. Парень раздвинул её худые бёдра и направил член прямо в девушку. Долгожданные сладкие стоны раздались в унисон, как же давно этого желалось. В Бэле было так же холодно, как и в Даниэле, абсолютно, но Бэлу же очень хотелось наполнить своим природным теплом полностью, находиться в ней до самого конца, когда дрожью накроет оба голых тела.

Стефан следовал ритму: сначала медленно, потом ускоряясь, быстро, затем замедляясь. Он оставлял засосы на её шее, а она запускала длинные пальчики в его угольную шевелюру, стараясь удерживать громкие звуки, исходящие из горла, прикусывая губы, сжимая челюсти. Их вряд ли кто мог застукать в подземелье, но девушка всё равно осторожничала, этим она отличалась от Даны, который было совершенно плевать.

— Я люблю тебя, Бэла. — стараясь отдышаться, уверенно произнёс молодой человек. Он продолжал брать её, ласкать, приятные ощущения заполонили его всего.

— Стефан…ах! — колдунья стонала, прикрывала глаза, ответно вбирала парня в себя целиком, разговаривать на такие темы, казалось, идеально время, но не получалось. — М-м-м-м…не торопись…нет! Не там! Я имею ввиду…ох…

Беловолосая ведьма немного призадумались. Что же она творит? Что скажет мама? Как отреагирует Кассандра? Как долго будет злиться Даниэла? Зачем она позволяет омерзительному мужлану иметь себя? Любить себя?… Ну уж нет! Она постоянно думает только о семье, об благе, об их внимании и постоянно забывает подумать о единственной Димитреску — о Бэле. Не случится же ничего плохого, если она развлечётся с мужчиной, что зажигает огонь в её душе и вызывает трепет по всему телу от одной только мысли. Она устала сопротивляться. Простое удовлетворение своих потребностей. Ей же необязательно его любить, не так ли? Но что если…

Брюнет значительно ускорился. Кажется, что переломный момент настал, и он вот-вот кончит в неё. Вампирша почувствовала это, обхватила тело парня ногами, взяла в руки его лицо и погрузила в жаркий поцелуй, введя свой язык за щеку, проскользив им по зубам и нёбу. Стефан, как по сигналу, заполнил девушку своим семенем, издав последний стон в её рот, и обессиленно свалился, не оставляя никаких свободных промежутков между ними. Он не вытаскивал, не торопился, брал от поцелуя всё, что мог, пока они не расстанутся. Но блондинка думала иначе. Она первая прекратила ласки и намекнула молодому человеку высвободить её из плена своего мускулистого тела.

— Уже уходишь? — он послушно перекинулся набок и положил руку под голову. — Опять начнёшь избегать?

Бэла одарила Стефа тяжёлым взглядом, от которого земля уходила из-под ног.

— Я сюда убить тебя пришла. Не наглей. — равнодушно кинула она, надевая нижнее бельё.

— Но не убила.

— Не напоминай. — застегнув бюстгальтер, беловолосая кинула ему брюки.

— И всё же…

Парень тоже решил быстренько одеться, стало холодновато.

— Стефан.

— М?

— Что у тебя на уме? Зачем ты проник сюда? В чём смысл твоих шатаний по укромным уголкам замка, куда прислуге соваться нельзя?

Ведьма поправила платье, уложила волосы под капюшон и возвысилась над сидячим молодым человеком, который пытался натянуть маленькие брюки.

— Ты же не хотела слушать оправдания.

— Оправдания — не хочу и сейчас, а твои настоящие мотивы меня волнуют. — она подала ему ладонь, когда тот управился с трудной задачей укрыть чиносами своё хозяйство.

— Не знаю, поверишь ли ты… — он охотно принял её помощь, взявшись за протянутую кисть.

— Уж постарайся.

Бэла не сразу выпустила его руку из своей, неосознанно тёрлась об неё пальчиками.

— Герцог рассказал мне о сокровищнице. Тогда, как только ты меня привела в Зал Четверых, я из чистого любопытства заглянул в лавку. Ну…слово за слово, и я уже нагружённый информацией о богатствах рода Димитреску пошёл искать тайники, гробницы. — он не репетировал эту историю, не придумывал заранее, всё, что произносил было самоё настоящей импровизацией. Ни о каких сокровищах он не знал, но догадаться не трудно, что в таких родовых замках есть свои дорогостоящие секретки. — Если я и умру здесь, когда пожелает Даниэла, то хотелось бы не оставлять своего старика без кормильца. Я бы принёс какую-нибудь стоящую штучку, получил бы за неё прилично лей и торговец по пути смог бы передать их отцу. Знаю, что поступаю некрасиво, неправильно, неуважительно по отношению к Хозяйке, но ты же любишь свою мать? А я…люблю своего отца. — последние слова далось ему с большим трудом.