Но Касс лишь пожала плечами, продолжая потешаться над перепуганной, расстроенной девицей, что громко шмыгала носом, не вставая с грязного пола. И тогда, заметив, какое удовольствие ведьма получает от страданий безобидной камеристки, Стефан понял, чего она жаждет на самом деле — полного унижения, надругательства над невинной девушкой, опорочив её честь и лишив достоинства. И она прекрасно понимает, что брюнет не позволит этого сделать, ибо будет корить себя, душевно терзать и переживать, от чего колдунья получит двойную усладу в виде двух изнывающих душ.

— Ну же, Стефан, не трать моё время. У тебя есть выбор, нужно лишь его сделать. У неё же, — Касс кивком указала на жалкую, плачущую девушку, что лила горькие слёзы и с надеждой смотрела на брюнета, — Его нет.

Парень же сочувственно всматривался в эти жалобные изумрудные глазки, затянутые влажной пеленой, и уголки его губ медленно поползли вниз. Он был уверен, что Дана не убьёт его за интрижки со старшей сестрой; накажет — да, но не убьёт, она успела шибко привязаться к нему; нужда в тепле, плоти, крови и близости молодого человека могла оказаться сильнее сестринского соперничества. Но что, если он ошибается? В конце концов, полностью понять непредсказуемую Дану не по силам никому. Да и даже избежав смерти, ни одно физическое наказание не сравнится с тем, что он может потерять Бэлу. Если правда всплывёт наружу, если Альсина узнает о слабости её маленькой гордости, её старшей дочери — она больше никогда не подойдёт к нему, стыдливо будет избегать, начнёт демонстративно призирать, пристыженная собственной матерью.

— Тик-так, тик-так. — поторопила его Кассандра.

Стефан бегло бросил взгляд на колдунью, затем вернул его на Илинку; в её горестное лицо, что молило не вредить ей, молило не прикасаться к себе, не делать ничего омерзительного. Он сожалеюще отпустил глаза и направил руку к ширинке своих чёрных брюк.

***

Прежде, чем розовые горячие губы коснулись мужской плоти, Кассандра вдоволь поизмывалась над ними: она заставляла Стефа бесстыдно трогать молоденькую камеристку в интимных местах, упиваясь каждым испуганным вздохов и всхлипом. Ведьма пожелала, чтоб парень задрал её платьице и коснулся телесной невинности и он, пусть не хотя, но подчинился. Позднее брюнетке захотелось, чтобы уже Илина ублажала молодого человека; сперва руками, затем и ротиком. И горничная, пролив чересчур много слёз, послушно взяла его член в рот. Она ласкала Стефа неумело, не доходя и до середины, а зубы неприятно задевали плоть. Брюнет запрокинул голову и стиснул челюсть; от процесса он совершенно не мог получать никакого удовольствия, в отличии от Кассандры, что стояла, опиравшись поясницей на край верстака, скрещивала ноги и пальчиками дотрагивалась до тёмной ткани своего наряда, чуть ниже живота. Вампирша страстно кусала свои губы, вздёрнув подбородок, и испускала трепетные вздохи. Не совсем понятно, что конкретно возбуждало её: сам процесс или то, с какой горестью совершались оральные ласки.

— Бери глубже. — утробно посмявшись, приказала черноволосая ведьма, подойдя к ним ближе. — Вот так.

Брюнетка грубым движением вытащила из укладки служанки гребень, растрепала её тёмно-русые волосы и сжала в кулаке небольшой пучок прядей, начав оказывать давление на голову, помогая заглатывать мужское достоинство полностью. Илинка болезненно закряхтела, и солёная вода рекой вытекла из глаз. Как же унизительно. Сначала они издеваются, потом бьют, режут, колют, а теперь склоняют к греху, от позора которого её не отмыться никогда. Несчастной девушке остаётся лишь молить всех богов о том, чтоб это пытка прекратилась как можно скорее.

Касс, словно услышав внутреннюю мольбу, оттянула юную камеристку за патлы, позволяя ей вынуть изо рта твёрдый половой орган и кончиком большого пальца протёрла розоватые уста от прилипшей слюны. Вампирша бархатисто засмеялась, созерцая, как девичья грудь вздымается от тяжёлых вздохов и внимательно вслушиваясь в жалобное хныканье; она едва коснулась своими синими губками жарких румяных щёк и воткнула острие охотничьего ножа прямо поперёк горла, принизывая тоненькую шею насквозь. Ярко-красная кровь прыснула фонтаном, пачкая бледное лицо ведьмы. Она оскалила белоснежные ровные зубы в улыбе и облизнула карминные капельки, до которых могла достать язычком. Стефана словно парализовало. Он стоял, не в силах пошевелиться, его испуганный, недоумевающий взгляд метался с повалившегося замертво тела горничной, к упоённой, стоящей на коленях, вампирше, что лакомилась брызгами крови, оставленных на перчатках, лице и ноже, которой она успела вытащить раньше, чем толкнула обмякшую шатенку на пол. Дыхание молодого человека участилось, а кулаки гневно сжались, вздувая венозный рисунок, парень был одновременно ошарашен и чертовски зол. Кассандра, заметив реакцию Стефа, привстала с колен и впритык приблизилась к его лицу, самодовольно ухмыляясь. Брюнет не знал, что должен сказать или сделать в такой ситуации, потому, под воздействием сильных эмоций, схватил черноволосую колдунью за горло и молниеносно прижал к самому ближнему от них — столу, похожего на верстак. Вампирша сильно ударилась поясницей об острый край и, с трудом хватая ртом воздух, издала протяжный стон, на болезненный непохожий. Молодой человек пристально прожигал её голубыми сердитыми очами и в её янтарных рассматривалась жалобная просьба не ослаблять хватку, а наоборот сильнее сжать пальцы, до столь сладкого хруста костей. Он опешил, когда брюнетка начала неосознанно выгибаться к нему навстречу, потираясь мягкой тканью платья об стоячий член. И Стефан, решив сыграть с судьбой по-крупному, за шею притянул колдунью к себе, впился в её холодные губы, нахально скользнув языком в рот и свободной рукой схватил её за патлы, оттягивая их точно так же, как сама колдунья делала это с Илиной. Она же возмущённо промычала ему в рот, вцепилась руками в плечи и попыталась оттолкнуть от себя этого бессовестного наглеца, решившего овладеть ею, но попытка оказалась тщетна. Или же сама Кассандра захотела, чтоб выглядело именно так, изображая фальшивое отвращение.

Стефану пришла в голову наиглупейшая мысль: проучить сучью ведьму, грубо обесчестив прямо на этом затхлом верстаке; взять её по-животному, дико и жадно. И он, надо признать, не осмелел бы, не идя она навстречу своими изгибами, так и желающими принять в себя всю мужскую природную силу. Как только брюнет отпрянул от губ Кассандры, он агрессивным движением задом развернул её к себе и высоко, до самой талии, задрал подол платья, оголяя обнажённое мягкое место, скрытое лишь за тоненьким чёрным шёлком.

— Что ты…

Не успела она договорить едко вырвавшийся вопрос, как молодой человек выпустил из крепкой хватки её шею и сурово нагнул колдунью, прижимая к столу. Вампирша сильно прикусила собственную губу и испустила протяжный вздох, полный желания и ожидания. Прелюдия ей была совершенно ни к чему. Потому парень, не задерживаясь и не особо себя утруждая, немного откатил тонкую ткань нижнего белья и резко вошёл в неё, заставив издать нежный, сладкий стон. Её голосок сейчас был абсолютно чужим: он ломался, звуча подобно маленькой девочке, тоненько и мягко, потеряв привычную отталкивающую грубость и самоуверенность. И пусть она пыталась противиться, сдерживая вскрики удовольствия, от каждого нового сильного толчка, полностью погружённого в неё члена, вампирша покорно лежала на животе, не извиваясь и не пинаясь. Держась за её бёдра и интенсивно вгоняя своё мужское начало в мокрое, но такое же, что и у её сестёр, ледяное, лоно, Стефан поймал себя на мысли, что ныне охотник стал добычей. Они поменялись ролями и уже брюнет напал на неё, повалив на стол, целиком забирая контроль. А она, чуть сопротивляясь, поддалась его звериной страсти. Однако, до Кассандры вскоре тоже дошёл её позорный проигрыш и, единожды попытавшись скинуть с себя распаявшегося парня, поводила ладонями по верстаку, стараясь что-то нащупать. Стеф не придал этому никакого значения. И зря. Не успел он опомниться, как острое лезвие глубоко резануло правую щёку. Жгучая боль подступила мгновенно, а кровь хлынула с такой скоростью, что вся ланита и шея окрасились в багровый. Брюнет быстро отпрянул от во всю заливающейся победным хохотом ведьмы и приложил руку к ране, будто надеясь, что это уймёт болезненное чувство и остановит кровотечение. Кассандра же, перестав смеяться, прильнула к открытому увечью молодого человека и полностью обвила его шею, надавив одной ладонью на затылок, дабы лишить его возможности отдёрнуть голову, а второй прислонила к гортани скиннер, которым телесные повреждение и нанесла. Она хищно и ненасытно слизывала текущую тёплую кровь, скрупулезно, не упуская ни единой капли, водила шершавым язычком по свежей лунке, словно кошка, умывающая котёнка. Но Стефан не собирался проигрывать в этой безумной гонке за лидирующее место; он заключил колдунью в пылкие объятия и, приподняв, усадил на край стола. Между тем и Касс не желала отставать; не отрываясь от пореза, крепко схватила парня за набухшую достоинство, вынудив его рыкнуть от боли, и направила в себя. Выглядело это уже как разрешение, а не самовольная попытка отыметь её, посему балл достался Кассандре.

Оружейную заполняли сладострастные стоны и частые вдохи, а также треск почти разламывающегося, под двумя молодыми высокими людьми, верстака, что успел хорошо им послужить. И даже, если бы он сломался, они не посмели бы остановиться, не уступая друг другу ни на секунду. Но у всего есть конец. И их странное интимное противостояние близилось к финалу, когда тела содрогнулись, а природная смазка обильно стекала по возбуждённой плоти. Стефан кончил в третью, по счёту, сестру Димитреску, до последнего оставляя горючую частичку себя в замёрзшем лоне и ощущение столь необходимого тепла для Кассандры, как и для остальных, отдалось неземным блаженством. Она опустила, запрокинутую ранее голову, посмотрев на то, как медленно вытекает из неё его семя и брезгливо поморщилась, будто до этого совершенно не жаждала чувствовать парня внутри. Её лицо мигом переменилось: наслаждение сменилось отвращением и лёгким страхом. Касс внезапно отпихнула от себя Стефа, соскочила со стола, поправляя платье, и окинула молодого человека таким презрительным взглядом, что стало не по себе. Она, совершенно ничего не сказав, не объяснив своё непонятное поведение, собралась роем насекомых и растворилась по комнате, разлетаясь мушками во все стороны. Сам Стефан только пожал плечами и подтянул чиносы, застегнув ширинку. Сбегать после секса, кажется, их семейная привычка.