Девушка не ответила. Она смочила край тряпки алкоголем и прижала её к окровавленному отверстию, дезинфицируя рану, дабы в неё не проникла инфекция.

— АЙ! — резко вскрикнул парень, когда проспиртованная ткань коснулась открытого пореза.

И такая реакция не могла не вызвать у ведьмы ехидный смешок.

— Щипет?

— Ещё бы!

— Терпи.

Обрабатывая рану, Кассандра свернула губы в трубочку и слегка начала поддувать в место, которое смачивала спиртом, чтобы немного ослабить боль. И это не могло не удивить молодого человека. Колдунье чужая боль доставляла удовольствие, а сейчас она сделать так, дабы Стеф испытывал её как можно меньше.

— Всё, можешь расслабиться. — сказала она и порвала тряпку на две части.

Стефан послушно кивнул и не отрывал глаз с того, как брюнетка перевязывает сначала его запястье, потом предплечье. Делала она это не очень умело, видимо, накладывать повязки и останавливать кровь совершенно для неё нехарактерно, но сейчас девушка старалась сделать всё как надо.

— Спасибо. — поблагодарил он её, осматривая свою руку. — От заражения крови не умру. По крайне мере, сегодня. — и натянул глупую улыбку.

Кассандра лишь ухмыльнулась. И парень заметил в её янтарных глазах хитроватый проблеск. Кажется, высокий градус алкогольного, крепкого напитка даёт о себе знать. В принципе, и сам Стеф почувствовал, как покраснело лицо, закипела кровь и по венам разлилась волна эйфории, а тело обрело такую лёгкость, что не описать словами.

В оконное стекло внезапно вдарил сильный ветер, переняв всё внимание на себя. На улице действительно шёл сильный снег и, задержись они хоть на минуту, попали бы в самый эпицентр беспощадной метели, что повлекло бы за собой ещё больше ужасных последствий.

— Вот тебе и потеплело. — кисло улыбнувшись, съязвил молодой человек, посмотрев в окно, расположенное слева от письменного стола.

Кассандра оставила это очевидное замечание без внимания. Она лишь привстала, поправила волосы, перекидывая их на одно плечо и подошла к окошку, вероятно для того, чтобы посмотреть, насколько мощный начался снегопад. В конце концов, несмотря на то, что сейчас в семье небольшие размолвки и обиды, кто-нибудь, да и спохватится, обнаружит пропажу одновременно двоих молодых людей, посему оставаться на ночь в этой хижине как-то рискованно. Стефан же, уставший от неприятной влаги от намокшей обуви, спихнул с ступней туфли и поставил сушиться близ печи, как вдруг в кармане брюк что-то зашевелилось; маленько, резвое, жужжащее нечто вылетело из выемки и устремилось в сторону, где стояла ведьма. «Ожила?» — подумал он. «Но как это возможно?». Затем интуитивно сунул руку в карман и нащупал красный драгоценный камушек. Стоило ему только вытащить рубин, разжать кулак, как упоение, ещё совсем недавно овладевшее телом и разумом, сошло на нет, и грусть с тоской навалились невероятным грузом, затмив собой абсолютно всё.

— Что это у тебя? — за спиной раздался весёлый, немного охмелевший, голос черноволосой колдуньи.

Брюнет успел только дёрнуться от неожиданности, как девушка молниеносно выхватила из открытой перебинтованной ладони красный камушек.

— Откуда он у тебя?

— Кассандра, отдай!

— Неужели ты украл его? — ведьма утробно засмеялась.

И Стефан, словно по сигналу, бойко вскочил на ноги и налетел на ведьму, стараясь выхватить вещицу, которую ему подарила её старшая сестра.

— Или…она тебе отдала его сама? — продолжила посмеиваться девушка, подняв руку так, чтобы парень не смог достать сжатый в кулаке рубин. — Вот же дурочка!

Однако, раззадоренная колдунья совсем не учла того, что без своих высоченных каблуков она была такого же роста, посему достать семейную драгоценность из её закрытой ладони не составило бы ему никакого труда.

Стеф прижал Кассандру к стене и накрыл своей кистью кулак, крепко прятавший дорогостоящий камень, задрав тонкую руку над смоляной головой, пытаясь раскрыть её пальцы и забрать нагло украденное у него добро. Касс же томно вздохнула, когда лопатки больно столкнулись с твёрдым кирпичным покрытием, а каждый дюйм атипичного горячего тела брюнета начал зажимать её, не давая выйти. В и без того тёплом помещение стало слишком жарко; спокойно дышать не получалось от слова совсем, когда парень неосознанно потирался чреслами о её бедра, дабы ослабить хватку и забрать, наконец, то, что имеет огромное для него значение. И тогда, сделав он ещё один случайный толчок, она схватился его лицо ладонями и страстно впилась губами, закрывав рот, что издавал разгневанные звуки. Осознание происходящего пришло к молодому человеку, как только проворный язычок девушки проник в глубину его рта, сминая и подчиняя волю, а наглая рука зарывалась пальцами в чёрную массу волос, давя на затылок и прижимая парня к себе, без возможности отстраниться. В его голове отчаянно забегали разные мысли: о Бэле, и обещании о том, что любить он будет только её, о Даниэле, которая бурно реагирует на подобного рода “игры” с сёстрами, и собственно о самой Кассандре и случае в оружейное, когда подобное нечто приятное уже случалось, однако, не без последствий. Сейчас её рассудок затуманен крепким спиртом, потому-то она такая осмелевшая и раскрепощённая; дальше же, когда водка проветрится, брюнетка вновь будет выставлять парня полным уродом, ненавидя его и всячески издеваясь. Но…он всё равно уже не жилец. Какая разница? Так или иначе, внутри прочно засело одно: «Люби меня. И только меня».

Стефан, оставив попытку добраться до рубина, схватил ведьму за плечи и грубо оттолкнул от себя, прерывая страстный, сладостный поцелуй.

— Кассандра, ты пьяна! — процедил он, сильнее прижав девушку к кирпичной стене.

— А ты нет?! — недовольно рявкнула ведьма и попыталась выбраться из твёрдой хватки.

Брюнет сильно встряхнул среднюю дочь Госпожи, дабы та пришла в себя и отбросила пьяное наваждение, но та лишь сменила злобу на плутоватый оскал. И в ноздри тут же проникли резкие, уже хорошо знакомые, запахи: крови и нарда. Однако, вместо страха, который внушал этот одурманивающий аромат, молодой человек ощутил голод. Неутолимый голод, несравнимый ни с чем. Его чресла мигом напряглись, а глубоко внутри зажёгся огонь неистового желания. Всё тело в один момент просто расслабилось, а руки, державшие плечи, плавно сползли на выпуклые девичьи груди. Кассандра, довольная его "внезапным" порывом, победно засмеялась, затем провела языком по алым влажным складкам уст и толкнулась им в рот, увлекая брюнета в новый безумный поцелуй. И он уже с больше охотой блуждал язычком по её небу и настойчивее прижимался к синеватые губам, окончательно теряя связь с миром, с собой, растворившись в этой жестокой, но такой обворожительной девушке. Ласки были настолько пылкие, что языкам попросту становилось тесно, и казалось будто Стеф начал вылизывать, словно оголодавший дикий зверь добытую кость, бледное красивое лицо, слюнявя уголки её губ, рот подбородок, даже щёки. Она утробно посмеивалась, а он, наконец, нашёл в себе силы оторваться от поцелуя. Но ненадолго: следующей целью хищника стала тонкая шея, потом, с силой сорвав пуговицы сорочки, брюнет принялся покрывать её груди мокрыми следами; он оттянул шёлковую ткань с кружевом, высвобождая бледно-розовые набухшие соски, и укусил каждый из них.

— Х-ха-а… — блаженно застонала колдунья, сильней надавив на его затылок, дабы тот сделал это ещё раз.

Однако, к её разочарованию, Стефан не желал останавливаться на чём-то одном; его жаркие губы спускались всё ниже, не обделяя ни одну частичку ледяной кожи. Он присел на колени, сжал худые бёдра, дерзко, но с удовольствием, помял их и куснул низ пупка. Молодой человек подметил, что брюки очень ей мешали, отчего тот сразу стянул их вместе с чёрным нижним бельём. Стеф готовился поцеловать паховую область, как брюнетка резко потянула его за длинные патлы, давая понять, что с ласками пора бы закончить и приступить к основному блюдо.