На лице вожака отчетливо читается отношение к происходящему. «Захомутала, привязала пузом», — вот о чем он думает, глядя на меня со смесью брезгливости и смирения.

Мы принимаем от Освальда сухие поздравления и на две недели забываем о его обществе. Я рада бы не видеть его и дольше, но сегодня особенный день. Сегодня шаманка явится в дом вожака и в торжественной обстановке назовет пол будущего ребенка. Вернее, попытается выведать эту информацию у духов.

Я не знаю, почему Гор с Хлоей так решили. Почему захотели устроить из этого события нечто масштабное. Я с трудом отговариваю Гора приглашать гостей: ведьма упорно льет ему в уши о необходимости праздничного приема.

Куда предпочтительнее было бы пообщаться с духами в домашней обстановке. Тихонько все разузнать, а с родителями поделиться во время очередной встречи. Но Гор считает иначе. Хлоя убедила его, что моя беременность — дар богов и боги ждут от нас определенного поведения.

Привлекать внимание к моему положению кажется неправильным, для меня беременность — очень личная, интимная вещь, но волки суеверны, любимый боится разгневать высшие силы и идет на поводу у шаманки. Спорить с ним бесполезно.

С самого утра, помимо уже привычного токсикоза, меня мучает дурное предчувствие. Я не хочу идти к Освальду, наблюдать его кислую физиономию, стоять под дымящимися палочками колдуньи, проводящей ритуал среди чужих мне людей. Тем не менее, вопреки своему желанию, я взгромождаюсь на каблуки, надеваю свободное платье, скрывающее небольшой животик, — он у беременных волчиц растет быстро — и послушной овечкой плетусь за Гором к машине.

По дороге, наблюдая проплывающие за окном деревья и спрятанные в густой растительности особняки, я понимаю, что еще в происходящем кажется мне глубоко неправильным. Моих родителей на торжественную церемонию общения с духами не пригласили. Я словно сирота, не имеющая ни отца, ни матери. Наверное, впервые за пять лет совместной жизни с Гором я отчетливо осознаю, что мою семью считают даже не вторым сортом — третьим. Мне бы возмутиться — теперь, пользуясь своим положением, можно бунтовать и капризничать сколько влезет — но желания обсуждать неприятные темы нет. Всю дорогу меня мутит. Я даже приоткрываю окно в надежде, что свежий воздух принесет облегчение.

На крыльце роскошного дома нас встречает Анна, моя свекровь. Волчица, как всегда, одета с иголочки — укладка, каблуки, элегантный костюм. Глядя на нее, тихую, покорную, идеальную, я вдруг вижу собственное будущее и… пугаюсь. Перед внутренним взором начинают проноситься кадры их с Освальдом семейной жизни. То, как Анна боится сказать лишнее слово. Как следует за супругом молчаливой тенью и не смеет ни в чем перечить. Потухшая. Вот какое определение приходит на ум. Мать Гора выглядит потухшей. Когда-то, уверена, в ней горел огонь, но его погасили. Уничтожили.

— Милый, Элен, рада вас видеть. Как ты себя чувствуешь, дорогая?

Анна относится ко мне теплее Освальда, и перспектива стать бабушкой ее, похоже, искренне радует.

— Спасибо, нормально. Немного подташнивает.

— О, это в порядке вещей. Я распоряжусь заварить тебе мелиссовый чай. Можно попросить у Хлои зелье от токсикоза.

Шаманка уже приехала и в гостиной беседует с Освальдом. Впервые вижу, чтобы вожак разговаривал с женщиной на равных. Хлою внимательно слушают, ее слова встречают серьезным кивком, на вопросы отвечают с должным уважением. Наблюдать это удивительно, особенно учитывая юный возраст шаманки: Хлоя на год моложе меня, но пользуется авторитетом, каким не всякий альфа способен похвастаться.

Когда мы входим в комнату, разговор обрывается. Ведьма вскакивает с дивана и принимается рыться в объемной холщовой сумке, которую притащила с собой. Горничная из семьи омег подает мне мелиссовый чай, и я рада, что в обстановке повисшей неловкости могу занять чем-то руки.

Ладонь Гора опускается мне на поясницу. Как же я благодарна ему за этот жест безмолвной поддержки. При всем желании не получается понять причину моего волнения, но оно растет с каждой секундой ожидания ритуала.

— Ну, будем надеяться, что внутри тебя мальчишка, — Освальд кивает на мой живот. — Впрочем, неважно. Если не выйдет в этот раз, попытаетесь снова.

Ужас затапливает меня. Рука дергается, и чай проливается на пол через керамические края чашки.

Гору нужен наследник. Как я могла забыть? Будущему вожаку нужен сын. Что, если родится девочка? Освальд не знает, что у нас с Гором только одна попытка зачать мальчика.

В отчаянии я смотрю на жениха и получаю в ответ сдержанную улыбку. Ладонь на моей пояснице приходит в движение: Гор незаметно поглаживает меня, пытаясь успокоить.

— Приступим, — Хлоя заканчивает рыться в сумке и раскладывает на журнальном столике несколько странного вида предметов, среди которых я узнаю ту самую засушенную птичью лапку.

Ноги дрожат. Я искренне рада, что Гор отказался от идеи собрать полный дом гостей и сейчас в гостиной нас только пятеро.

Подобравшись, Освальд внимательно наблюдает за манипуляциями колдуньи, Анна опускается на диван рядом с ним и чинно складывает руки на коленях. К сожалению, Хлоя требует, чтобы Гор не путался под ногами, и ему приходится от меня отойти. Лишившись его прикосновений, я начинаю волноваться сильнее.

От зажженной деревянной палочки поднимается сизый дым. Сегодня он особенно едкий — глаза слезятся. Хлоя что-то шепчет на непонятном языке — видимо, общается с духами, — а я с трудом сдерживаю кашель. Теперь не только жжет глаза, но и першит в горле.