Оба пса были покрыты красными пятнами крови, но особой борьбы уже не было.

Собравшись в последний раз, лидирующая собака вцепилась в горло другой собаке, вырвав клок шерсти.

Толпа кричала и аплодировала, и мне было стыдно за человечество.

Неужели это то, к чему мы пришли? Неужели мы были настолько ожесточены жизнью, что причинение страданий и боли беззащитным существам приносило нам удовольствие?

Победившая собака казалась измученной, вся в крови, одно ухо почти оторвано. Она хромала по рингу, пока владелец не схватил ее и не стащил от туда. После чего их заменили следующие две собаки, которые рычали и лаяли друг на друга.

Я хотел лично прекратить это садистское зрелище. Хотел высвободить ярость, бушующую внутри себя, но меня остановили две вещи. Или, что более правдиво — два человека. Доун и Кэти. Я хотел быть частью их жизни больше, чем снова причинять насилие, хоть и заслуживающим это людям. Так что вместо этого я приступил к выполнению нового плана.

Медленно попятившись назад, я скрылся из виду и спрятался в укромном месте. Затем присел на корточки возле своего рюкзака и вытащил одноразовый телефон. Я набрал 911 и воспроизвел предварительно записанное сообщение, указав адрес заброшенного боулинга.

Если полиция будет действовать быстро, то они смогут поймать всех больных ублюдков, которым нравится смотреть это дерьмо, а также ублюдков, которые его организовали.

Я съежился от звука собачьего визга, но мне пришлось подождать.

Это были самые длинные и самые отчаянные несколько минут за всю мою жизнь. Я наблюдал за ужасной схваткой, держа камеру направленной на арену, и слушал жуткие звуки, издаваемые собакой, которую разрывали на куски — буквально пытали до смерти. Мой желудок скрутило, и холодный пот заставил меня содрогнуться.

Нахмурившись, я направил фонарик на свои наручные часы, отсчитывая еще минуту. Полиции нужно было поймать их с поличным, но слушать как проходят собачьи бои было тошнотворным занятием. Мне не терпелось сделать что-то большее, чем просто ждать и наблюдать.

Но я обещал Доун. Обещал.

Вдалеке зазвучали полицейские сирены. Время пришло. Я сжал губы в холоднокровной улыбке, затем направился обратно мимо заброшенных комнат. Я был здесь слишком много раз, чтобы дезориентироваться.

Когда я, наконец, добрался до окна и выбрался на шаткую пожарную лестницу, я не был уверен дрожал ли металл подо мной или я.

Я бесшумно приземлился, как делал множество раз, затем выскользнул из переулка, найдя безопасное место, чтобы наблюдать. Вскоре я услышал еще больше криков, но злобный тон одобрения сменился паникой, когда звук сирен стал ближе.

Внезапно двери боулинга распахнулись, и двое парней из мафии выбежали наружу с пистолетами в руках, пока остальные люди в спешке покидали здание.

Больше я ничего не мог сделать. Теперь все было в руках полиции Кливленда, поэтому я побежал обратно к своему грузовику и завел двигатель, ускоряясь, когда три патрульные машины остановились позади меня.

Моя работа была окончена.

Я поехал обратно к Доун, осознавая, что был весь в крови, грязи и пропахший жутким запахом. Как только я подъехал к дому, дверь распахнулась, и Доун выбежала наружу. Я как раз успел вылезти из кабины грузовика, когда она бросилась в мои объятия.

Она крепко обняла меня, ее руки сжали мои плечи, лицо прижалось к груди, пока рыдания сотрясали ее тело.

Меня вновь наполнило чувство вины, отвращения и отчаяния. Я сделал это с ней. Снова.

Прошло несколько минут, прежде чем она смогла заговорить.

— Я так испугалась! Думала…

Я кивнул с суровым выражением лица.

— Прости, Доун… Но я должен тебе кое-что показать…

Глава 17

Препятствия

Доун

Я наблюдала за Алексом, мое сердце бешено колотилось, когда он подключал свою видеокамеру к моему телевизору. Я изучала кровь на его одежде, синяк на щеке, разбитую губу и кровоточащие костяшки пальцев, которые начали опухать.

Молча направилась на кухню и наполнила маленький пакетик льдом, протянув его ему без единого слова.

Он посмотрел на меня серьезным, бушующим взглядом.

— Спасибо, — тихо сказал он.

Затем он нажал на кнопку воспроизведения.

Звук был немного приглушен, но я все равно слышала жалобный и сердитый лай, крики и одобрительные возгласы людей. Затем камера сфокусировалась, и я ахнула.

В течение 20 ужасающих минут я наблюдала, как две собаки дрались друг с другом, и даже пиксельный черно-белый фильм не смог скрыть грубую развращенность того, что я видела.

Наконец запись закончилась, и я закрыла лицо руками.