Отец лежал на таком одеяле, подложив себе под голову собственный же рюкзак. На нём были шорты цвета хаки и камуфляжная футболка из магазина военторга.

Рядом на синем полотенце с изображением дельфина лежала мама. Она была в одном бикини.

Мама была худой, невысокой и дряблой женщиной. Основание её спины было украшено татуировкой с розами и черепами.

У мамы было от рождения тонкое, но дряблое, рыхлое, совсем нетренированное тело. Её молодое лицо выражало чудовищную усталость. Она лежала на животе, подняв пухлые ступни с накрашенными алым лаком ногтями прямо к пятой точке, и курила тонкую ментоловую сигарету. На ней были фигурные тёмные очки со стёклами в форме вытянутых дождевых капель.

Она была прекрасна.

Меля гуляла рядом. На ней были босоножки и тонкое платьице из белого хлопка. И шляпка.

Она помнила, как играла рядом с родителями. Потом отошла на Пирс и смотрела, как по поверхности чёрных вод плавают туда-сюда гибкие водяные змеи и как квакают в камыш огромные зелёные жабы.

Что было потом, она уже не помнила. Но только вот она оказалась в здании.

Она отдалённо помнила, что это за здание. Когда они с родителями только приехали, она сразу заметила его.

Это было старое высокое здание из красного кирпича. У него были тонкие продолговатые окна, тянувшиеся к крыше и завершавшиеся острыми концами. Прямо над входом в него красовался круглый витраж в свинцовой раме. Оно напоминало ни то какой-то очень бедный костёл, каких много на Украине, особенно в западной и юго-западной её частях, ни то и вовсе лютеранскую кирху.

Меля не раз потом спрашивала отца, что это было за страшное здание рядом с лиманом посреди одесской степи. Отец говорил, что точно не знает. До революции, кажется, там был костёл или кирха, куда ходили поселенцы из Германии. Они тогда жили колонией неподалёку. Потом, в советское время, там сделали конюшню. Потом здание и вовсе забросили. Отец говорил, что в его семье не было людей, которые бы застали его иным.

– Моя бабушка ребёнком приехала на этот хутор в начале шестидесятых. Здание уже тогда было заброшено, – сказал отец Меле.

Меля не помнила точно, как она попала в это здание.

Она стояла у воды, наблюдала за змеями. Потом отошла. И вот она непонятно каким образом оказалась там, в здании.

Дверей у него не было, и здание будто улыбалось гигантским чёрным ртом. Это была очень недобрая улыбка.

Внутри оно было пустым и заброшенным. Ни деревянных скамеек, ни алтаря, ни какой-либо мебели. Голые стены. Под крышей здания спали сычи. На балках висели вниз головами летучие мыши. Сквозь пыльные старые витражи пробивался тусклый свет. Здесь пахло пылью, плесенью и аммиаком.

Меля стояла под продырявившейся крышей и жадно вдыхала этот странный запах.

Это место очень напоминало тот ни то вокзал, ни то ещё какое-то другое здание из мультфильма «Унесённые призраками». Именно с таком здании в самом начале там оказалась главная героиня с родителями. Именно через такое здание они проникли туда, куда не должны были проникать.

И вот тут Меля почувствовала, что сзади кто-то подошёл к ней. Он будто стоял метрах в пяти от неё и жадно разглядывал девочку. Она обернулась. Там был Призрак.

Она сразу поняла, что это он. Это был высокий, даже слишком, худой мужчина в сюртуке, брюках и хромовых чёрных сапогах до полена. Сюртук на нём был и то серый, ни то тёмно-синий. Брюки были узкие и серые. На голове его красовалась фуражка с кокардой. Кокарда была серебряная и напоминала полицейский жетон. Только вот разглядеть, что было написано на ней, Меля никак не могла. Да и читать в то время она ещё не умела.

Она не помнила, о чём говорила с Призраком. Говорила ли вообще?

Помнила она только то, как взволнованный отец склонялся над ней и брал её на руки. Она получила тогда солнечный удар.

С тех пор Меля постоянно говорила с призраками.

Глава семнадцатая. Школа.

Меля всегда училась плохо. Сколько себя помнила, Меля училась плохо. Она не испытывала ненависти к учёбе, но и никакой страсти к ней не питала. Учёба была ей попусту неинтересна.

Для некоторых школа становится отдушиной, местом, где заводят врагов и друзей, адом или раем. Для некоторых детей школа – это начало всей жизни.

Оно и понятно: что есть в их жизни, кроме этого унылого здания? Только дом, то есть ещё более унылое здание.

Девочки ходили в школу для того, чтобы общаться, обмениваться наклейками и прочими штучками, заплетать друг другу косички, дружить просто так и дружить против кого-то. Для них школа была ценна изза перемен. Уроки были для них лишь временем, которое надо перетерпеть для того, чтобы пообщаться.

Они ходили в школу за общением.

Были и другие. Их было меньше. Они ходили в школу за учёбой. Это были девочки из очень бедных семей. И то от родители так запудрили им мозги, то от им самим так опротивела их чудовищная бедность, что они изо всех сил старались добиться некоторого успеха. Для чего?