Меля примерно знала, что потом бывает с этими кристаллами, как они продаются, и на что идут деньги. Но она не очень-то много об этом задумывалась. По большому счёту это было совсем не её дело.

Поездки в Ростов Меля очень любила. Ей нравились огни большого города. Она с нетерпением ждала, когда ей представится очередная возможность выехать из захолустного посёлка. Она очень быстро привыкла к нему. Она, девушка, выросшая в огромной Москве, очень быстро привыкла к жизни в крохотном посёлке на границе с никем не признанным государством. Когда в декабре месяце она впервые выехала в Ростов, он показался ей по-настоящему огромным. Она гуляла по широким улицам, еда шаурму в дешёвых кафе, завешанных вяло свисавшими отовсюду новогодними гирляндами, пила кофе в дешёвых кофейных и постоянно гуляла. Она сходила в кино на новый фильм ужасов и пила в зале вишнёвую кока-колу. Она была очень счастлива тем, что снова оказалась в огромном городе.

Потом было ещё много поездок. Каждую из них Меля воспринимала как праздник. Она любила не только большие города, она любила дорогу. Ей нравилось брать тяжёлые сумки, доловил спешить на автобус, ехать бог знает куда, смотреть через окно на мокрую природу за окном, пить горячий чай с лимоном из термоса. Это она любила особенно. Когда ты пьёшь чай из термоса, глядя на слякоть за окном автобуса, – у чая совсем не тот вкус, чем когда ты пьёшь его дома. А природа за окном была совсем не милостива. За окном тянулась грязные, заросшие бурьяном поля. Точнее, когда-то это и вправду были колхозные поля, но теперь они давно уже не были полями. Теперь это было просто нечто. Ни то ужасно загаженная мусором и отходами степь, ни то просто гигантский пустырь. Кое-где в этой степи встречались урочища, где росли деревья. Собственно, обычно это и были небольшие рощицы или заросшие деревьями овраги и поймы небольших речушек.

Степь шла до самого горизонта. Трудно было понять, где она смыкается с небом. Небо было такое же сизое, как и степь вдалеке.

Со временем Меля полюбила такую жизнь. У неё было всё, о чём она могла мечтать: собственная квартира в бараке, материальная помощь отца, работа учителя, много вкусной и дешёвой еды, товарищи по партии, поездки в ближайшие города, приключения… В школе она зарабатывала тринадцать тысяч рублей в месяц, ещё семь присылал отец. Партия оплачивала рабочие поездки, государство давало квартиру.

«Я абсолютно счастлива, – думала Меля. – Мне не на что жаловаться в этой жизни.».

Меля жила хорошо, и она это знала. Но её уже ждали совершенно особые приключения.

Глава двадцать вторая. Жить как надо.

А Меля ближе к лету вернулась в Москву. Там ей было куда привычней. Можно было целыми днями слоняться по городу в босоножках и цветастом платьице, пить фанту и тархун, есть шаурму и мороженое, сидеть на скамеечках в парках, гулять по набережным и вообще отдыхать. В посёлке она так делать не могла.

По приезде в Москву Меля нашла себе убогую квартирку, чтобы ночевать. Людей, с которыми можно было пожить, подсказала ей одна её знакомая из Ростова. Квартира была дрянная. Паркет давно расползся, обои отклеивались, в доме текли трубы, газовая плита не работала, а насекомых были полчища. В этой квартире жили националисты-леваки. Меля глубоко их презирала. Это были тупые бонысубкультурщики.

До этого Меля окружали в основном серьёзные люди: казаки, отставные офицеры спецслужб, начитанные правые студенты – историки и филологи-классики, православные священники, монахини и другие тому подобные. Она привыкла к серьёзным людям и серьёзным темам, к людям, которые все силы посвящают упражнениям в боге. Она привыкла к серьёзным правым. Правые для неё – это были поповские рясы и балахоны монахинь, казацкие папахи и золотые профессорские монокли. С бонами она никогда до этого толком и не соприкасалась. Поэтому теперь ей пришлось трудно. Боже, как она ненавидела их манеру общения, все эти «ответь за базар» и «ты по жизни кто». Она не понимала, что значит махаться и зачем это вообще нужно, не видела смысла прыгать на «шавок» и «чёрных». Она вообще очень мало это всё понимала.

Вход в квартиру украшала надпись: убивай зверей, а не животных. Эти буквы были выведены прямо над дверью со внутренней стороны. Меля не понимала, что значат эти слова. Она и не спрашивала.

Меленьке совсем не нравилось жить с отвратительными бонами. Она не понимала, зачем они бреют головы и носят берцы, зачем пьют по вечерам и обнимаются имеются с девушками, для чего употребляют наркотики. Она никогда не была на гигосах и не понимала, как они могут слушать эту ужасную какофонию, которую они называют музыкой. Меля, воспитанная на народных песнях, совсем-совсем этого не понимала. Не понимала она и приходивших нацболов, и их девушек, которые готовы были заниматься любовью со всеми подряд. Особенно Меленьке не нравился один бон-зоозащитник. Он был настоящий бон-левак, который ненавидел всех таджиков, всех капиталистов, всех мясоедов. Он был настоящий пацан и настоящий веган. Он безостановочно спасал животных, таща их в крохотную квартиру. За день он мог принести туда восемь кошек. Меле очень это не нравилось, а ему в не нравилась Меля. Он третировал её за то, что она ела мясо, за то, что была замкнутой, за то, что казалась странной. «Почему я не могу есть мясо? Сейчас же не великий пост!» – думала она.

Как-то раз она осталась в квартире на ночь одна, а этот бон пришёл ночью пьяный. Он начал ругаться на Мелю, но она вынула из рюкзачка кусок железной арматуры и так стукнула его несколько раз по голове, что бон чуть не умер. Утром она покинула квартиру. В полицию на неё никто не заявил.

После этого Меля переехала на другую квартиру. Комнату ей сдал один ублюдок-физик. Это был настоящий технарь – мерзкий и тупой.

Этот технарь был настоящий ублюдок. Ему было далеко за тридцать, и он был инцел. Он настолько отчаялся найти себе девушку, что специально решил заселить к себе квартирантку, а потом склонить её к сожительству. Меля этого не знала. Сам технарь был мерзкий. Это был невысокий тощий мужичонка с пивным животиком, постепенно начинающий лысеть. У него был приплюснутый нос и выпуклые глупые глаза карего цвета. Подбородок у него зарос нестриженой чёрной щетиной. Это был подонок. Меленьке он сразу же не понравился. Она с первого взгляда увидела у него похотливый взгляд.

Поначалу Меля не обращала на него внимания. Она поднималась рано, в пять или шесть утра, умывалась и сразу шла по своим делам. Целыми днями она гуляла в парках, ела шаурму, пила газировку, и только вечером возвращалась в квартиру, снова умывалась и ложилась спать. В конце концов, у неё был отпуск, и она могла наслаждаться жизнью, ничегошеньки не делая. На третий день мужичонка начал клеиться к ней. Она пришла поздно и решила посмотреть старые программы НТВ на планшете. Она уже устроилась на диване, достала чипсы, стала есть и включила программу, как вдруг к ней подошёл мужичонка. Он похотливо посмотрел на неё, начал отпускать ехидные комментарии по поводу того, что она смотрит.