***

– Эй, Баркли! – послышалось где-то за спиной. Бартоломи чуть замедлил шаг, но не обернулся, будучи не до конца уверенным, что обращаются именно к нему. – Барти Баркли!

Голос повторил, настойчиво пытаясь перекричать гул толпы в лобби. Барти остановился и отошёл в сторону, чтобы поток студентов, дождавшихся наконец рождественских каникул, не снёс его подобно тому, как сносит бурное течение реки хрупкие травинки. Один из его сокурсников Эндрю Миллиган активно зажестикулировал в воздухе руками, рассчитывая привлечь его внимание. Удостоверившись, что Барти его заметил и ждёт, он растолкал сбившихся в стайку девчонок и пересёк широкий коридор.

– Еле успел, – посетовал он, восстанавливая тяжелое дыхание. – Ты очень быстро ходишь.

– Нужно было поспевать за отцом, он без малого семь футов ростом, в два шага пересекает улицу, – попытался оправдаться Барти, но Эндрю это, похоже, мало волновало.

– У тебя уже есть планы на Рождество? – поинтересовался он. – Кирк, ты ведь знаешь его, приглашает всех на вечеринку. Будет живая музыка, девочки.

Эндрю повёл бровями и хитро улыбнулся.

– Извини, я возвращаюсь в Милуоки к семье на Рождество, – ответил Барти. – Нужно помочь отцу и брату. У них сейчас самый сезон.

Эндрю разочарованно скривился. Отказывать и видеть недовольство на его лице было неприятно. Тем более, что и с Эндрю, и с Кирком студенты старались сдружиться изо всех сил. Очевидно, сам Барти удостоился приглашения только благодаря своему смазливому лицу, привлекавшему девушек, и умению танцевать. Но ничего из описанных сокурсником радостей не привлекало его. Три месяца Барти жил вдали от дома. И сейчас хотел поскорее вернуться.

Поддерживать благопристойную репутацию в колледже оказалось куда труднее, чем в родном торговом квартале. Тут в студенческом городке на каждом шагу можно было встретить привлекательного парня его возраста. Пара из них даже вела себя довольно двусмысленно. Но Барти сдерживался и просто делал вид, что заинтересован больше учёбой, чем девицами.

Сейчас, по дороге домой, он представлял себе, как в сочельник они с отцом отправятся на рождественскую службу, а после навестят маму. Как в Рождество соберутся у Райана на праздничный ужин и обменяются подарками. Жена брата, Марта, испечёт яблочный пирог. Отец достанет из закромов свою настойку. Близнецы будут петь «Тихую ночь» под ёлкой. И он наконец сможет почувствовать себя хотя бы на чуть-чуть принятым и прощённым.

Редкие хлопья снега кружились в свете уличных фонарей. Барти шёл от железнодорожной станции три квартала на юго-запад, время от времени встречая шумные компании подростков, влюблённые парочки и заплутавших пьяниц, отчаявшихся найти дорогу домой. Настроение его было приподнятое. Он улыбался всем прохожим, которых встречал и даже поздравлял в ответ с Рождеством, если те поздравляли его.

В переулке неподалёку от дома Барти едва не споткнулся о груду строительного мусора. Это показалось ему странным. Жители квартала обычно всегда следили за чистотой, тем более накануне такого большого праздника. Он завернул за угол и немного растерялся, решив сперва, что спутал улицу. Несколько домов с лавками на первом этаже были полностью опустошены и выжжены. Они смотрели на Бартоломи пустыми чёрными глазницами окон, разевая широкие двери-рты, будто застывшие в немом крике лица. Ледяная дрожь поползла от озябших пальцев вверх по рукам, а затем охватила всё тело. Он сделал шаг, за ним другой и вдруг осознал, что хрустит под его ногами вовсе не снег, а битое стекло. В воздухе витал запах гари. Он ускорился, а потом и вовсе побежал вниз по улице в сторону отцовского дома. Барти ещё не понимал, что происходит, и в его мозгу была одна единственная мысль: «Только не это!». Эта фраза отдавалась с каждым ударом его сердцебиения, с каждым шагом. Что именно «не это», он боялся произнести даже мысленно. Страх, детский и неконтролируемый, проник в каждую его клетку.

В нескольких ярдах от дома от поскользнулся на гололёде и упал на спину, больно ударившись головой. Перед глазами пошли жёлтые круги, Барти быстро заморгал, пытаясь вернуть глазам фокус и вдруг осознал, что именно увидел за секунду до падения. Их с отцом дом был разрушен пожаром, а лавка разорена. Во рту появился привкус крови.

– Барти? – послышался знакомый голос где-то над ухом.

– Эбби… – еле слышно проговорил он. Подруга склонилась над ним и протянула ему руку. Барти с трудом поднялся, едва не поскользнувшись вновь и не утянув Эбби за собой. – Что произошло? Где мой отец?

Подруга обхватила его за запястье обеими руками и заглянула в глаза. В них застыли слёзинки, сияя в вечернем свете будто маленькие звёздочки.

– Это всё итальяшки… – выдохнула она и захлебнулась всхлипом. – Мне очень жаль, Барти.

Эбби разрыдалась. Он обнял её и прижал к себе. Её трясло не то от холода, не то от горестного плача. Он размотал свой шарф и укутал им Эбби. И прежде чем осознал, Барти тоже заплакал. Он не мог поверить словам Эбби, но его дом, в котором раньше кипела жизнь, стоял теперь мёртвый и опустошенный прямо перед его глазами. Он сжимал её плечи, кусал губы и глотал солёно-горькие слёзы.

– Они полквартала разорили, – сквозь вслипы прошептала Эбби. – Семьи Келли и Доэрти, мистер Уайт и даже твой брат и Марта… А малыши, они ведь были ещё совсем крохи!

Она уткнулась Барти в грудь. Он стиснул зубы, чтобы не закричать. В висках пульсировало. Острая боль прошила затылок. Нет, это всё не может быть правдой! Это просто какой-то бред! Они же простые торговцы, не ростовщики и не скупщики. Больших денег в доме Барти с роду не водилось.

– Эбби, пойдём, – пересилив эмоции, сказал он. – Я провожу тебя домой. Расскажешь всё по дороге.