Прим. авт.: согласно официальной исторической версии, Яков Брюс — прямой потомок короля Ричарда Брюса (XIV век), который основал Орден Святого Андрея, объединивший тамплиеров Шотландии. По любопытному совпадению сподвижнику Петра Первого был пожалована одноименная награда, высшая награда России на тот момент — орден Св. Андрея Первозванного.

— А как же часы солнечные, будущее указывающие? Говорят, проклятые?.

Прим. авт.: те самые «проклятые» часы в особняке на улице Спартаковской (некогда принадлежавшему графу Мусину-Пушкину, женатому на родственнице Брюса). Вообще-то, сам Яков Брюс даже по легенде не мог их создать, потому что умер к тому моменту, как завершилось строительство особняка. Скорее всего, руку к необычному солнечному календарю приложил действительно кто-то из его потомков — этим предположением автор и воспользовался. По одной из московских городских легенд, часы воруют время у тех, кто пытается, стоя под ними, заглянуть в свое будущее. Потратив на осмотр достопримечательности и попытку увидеть свое будущее минут этак десять, туристы замечают, что непонятным образом прошло полчаса или даже больше. Автор эту легенду на себе не проверял.

— Это я к ним руку приложил. — Прозвучал ответ не без гордости в голосе. — Не проклятые. Просто очень… необычные. Для тех, кто под ними встанет. Зачем, думаешь, мы и сюда приехали? Замеры выполнить. Заказ есть, распоряжение — мне заняться. Батюшка действительно плох. Из усадьбы — ни шагу, устал… Чертежи сделаю, переслать надобно в Лондон.

— Зачем? — не отставала спутница.

— Мастера аглицкие знатные, наши супротив них так себе.

Ворона каркнула и шмякнула здоровенную кляксу на треуголку девушки в мужском платье.

— Негодная, скверная птица! Прогони ее, она будто подсматривает и подслушивает!

— Да?.. — молодой человек белозубо улыбнулся и осмотрелся по сторонам, подмигнув кому-то, невидимому для спутницы, а потом тихо добавил: — А мне кажется, это кто-то другой нас сейчас слышит. Его бояться не надобно, ибо свой…

На другом конце временного отрезка «свой» потомок быстро делал выводы и вовсю пользовался шестым чувством. Намерения молодого человека действительно касались проекта часового механизма, разработанного его отцом (такой вот безымянный архитектор!) вместе с проектом наклонной башни — но не только его. Часы, конечно, были не обычными. Помимо массы технических тонкостей, они действительно обладали свойствами, за которыми могли последовать всякие неприятные вещи, включая церковную анафему. Часы позволяли (ни много, ни мало!) заглянуть в будущее — пусть ненадолго, но заглянуть, чтобы по минимуму скорректировать свои последующие действия, не ломая общей картины этого будущего. Подальше от столицы, под присмотром того, кто согласился на эксперимент, сулящий немалые выгоды: Демидова-старшего, а затем — и его сына.

А миловидная француженка, шпионящая в пользу Людовика Пятнадцатого… что ж, она так хороша на ложе. Но увезет с собой в Европу только умело поданные сплетни, байки то ли о Черной, то ли о Соломоновой книге и железной птице, да фальшивую тайну курантов, изготовленных якобы в Лондоне. Но оттуда привезут только колокола, по бумагам стоящие гораздо больше, чем за них плачено в реальности. Блестящий отвлекающий маневр для болтунов любого рода…

Наклон Невьянской башни не был ошибкой архитектурного замысла, обнаруженной непосредственно в начале строительства, он являлся детищем сложных многолетних расчетов Брюса. Акустическая комната создавалась не для подслушивания бесед ревизоров и не для потехи гостей Демидовых. Совокупность ряда факторов, начиная от определенной частоты колебаний во время боя курантов в искривленном под особым углом пространстве, и заканчивая замкнутой ловушкой для звуковых волн в той самой слуховой комнате, служила только одной цели — отклонению от оси времени.

— Демид все слышит! — многозначительно пошучивали в народе о неких особых возможностях Акинфия Демидова.

И были практически правы. Экспериментальная установка, спроектированная чародеем Брюсом и его сыном, помогала предприимчивым промышленникам опережать время — пусть на чуть-чуть, но опережать. Находить богатства недр земли быстрее, чем это успевали сделать другие, применять передовые методики производства, избегать опалы сильных мира сего, а еще — ходить по лезвию бритвы, рискуя многим, включая не только состояние, но и жизнь…

Эпоха бесконечной дворцовой сумятицы со сменой наследников позволяла ловить рыбку в мутной воде, и действительно, тайный монетный двор Акинфия Демидова трудился на славу.

…Лозинский затаил дыхание…

Серебряные рубли. Те самые. Новенькие, блестящие, с пробой серебра выше казенной и странными следами мышьяка в сплаве. Они нужны были не для пополнения мошны того, кто и так был богат, и в отличие от многих других (например, прохвоста Меньшикова) имел совесть и отнюдь не радовался тому, что от имени государыни Анны Иоанновны управляет обнаглевший и не знающий никаких рамок фаворит — Бирон. Официальная история утверждает, что Демидов пользовался полной поддержкой фаворита царицы и давал ему огромные денежные займы. Давал. Со всем внешним почтением. Только какими деньгами, вот вопрос?..

Разумеется, Акинфий был не так глуп, чтобы сесть за карточный стол с царицей, играя на собственные же фальшивые (как ни режет слух слово, но это так) серебряные рубли. Просто шила в мешке не утаишь, и какие-то сплетни имели под собой реальную почву. Слуховая комната в башне уже дала ответ Демидову, кто наследует Анне — дочь Петрова, рожденная за два года до вступления Петра в законный брак с Екатериной. И будет ее правление славным… если удастся восшествие на престол. Если нет — Россию ожидает очередная волна смутного времени, коих и так уже было достаточно, а нажитое состояние и все начинания Демидовых пойдут прахом.

Знала ли Елизавета Петровна? Скорее всего, узнала и как-то приняла… Иначе чем объяснить отсутствие карательных мер, которые она с полным правом могла применить к семейству Демидовых, когда ей доложили о нелегальной добыче драгметаллов частными лицами, что было попросту запрещено законом! Пришла в ярость, пошумела, потопала ножками — да и успокоилась. Слишком быстро. Потому что знала, кто помог ей взойти на престол, и какими деньгами за это плачено…

Иными словами, Демидов свою ставку сделал, и была она куда крупнее, чем в карточной игре с Анной Иоанновной. Производство фальшивых денег в огромных суммах — чтобы отмыть настоящие, послужившие вкладом в будущее дело переворота и смены власти. А следы мышьяка в сплаве… Что ж, это вовсе не средство, примененное в свое время приятелем Демидова, Алексашкой Меньшиковым, который мухлевал с весом монет. Здесь не обошлось без рецепта чародея из Сухаревой башни, чей сын создал с помощью мышьяка в особой пропорции с серебром алхимическую метку для сплава, на котором и работал подпольный монетный двор… И вовсе не в подземельях Невьянской башни, а куда ближе к Алтаю. Что, мало было заводов, где можно укрыть такое производство?.. В Невьянской башне действительно имелась только великолепно оснащенная лаборатория — тот самый пробирной горн.