— Когда я был совсем молод, — заговорил Учитель, — ничего не умел. Я работал на старших за еду и защиту. Не было места воле, только приказы и побои. Мой первый старший любил путешествовать. Мы целый день шли, а вечером и ночью я устраивал ночлег и охотился на Низших. Если я что-то делал не так, старший мог изувечить меня. Но он всегда рассчитывал силу, чтобы к утру я восстановился. Мне казалось, ему плевать на моё развитие, лишь бы я выполнял что ему нужно. Он имел полную власть надо мной, без старшего я бы погиб, не найдя пищи и не в силах защититься от хищников. О, я мечтал избавиться от рабской привязанности. И я учился. Годами я изучал своё тело, выпестовывал способности управлять Изменениями. Много позже я понял, что старший способствовал этому: мы кочевали по разным географическим зонам и везде пребывали ровно столько, сколько мне требовалось для освоения подходящей ипостаси. Но тогда я жаждал сбежать.

Голограмма, будто улавливая смысл слов рассказчика, высвечивала иллюстрации: небольшой эбрайл приносит еду крупному, устраивает ему гнездо, получает от него тычки или объедки.

— Со временем я научился защищаться от Низших и других врагов. Моя броня становилась всё прочнее, мышцы всё мощнее, а зубы, когти и рога всё острее. В схватках с различными существами я всё чаще одерживал полную победу. Каждая такая победа словно приближала окончание моего рабства.

В воздухе разворачивались сцены битвы главного героя с различными противниками. Один поединок сменялся другим, затем рядом показался параллельно другой, третий. Количество и вид врагов менялись.

— Я научился переваривать всё, что попадется под руку, запасать питательные вещества на долгий срок. Голод перестал довлеть надо мной. Я мог питаться прошлогодней травой, корой, болотными гадами, ядовитыми насекомыми, плесенью… Еда есть повсюду, стоит только настроить пищеварительную систему. Ещё легче далось управление покровами: в холод отрастить густой мех, в зной облачиться в сухую чешую, в сырость покрыться водоотталкивающей плёнкой. Постепенно я избавился от влияния погоды на моё самочувствие.

Эбрайл невозмутимо шел по растрескавшейся пустыне, замер, неторопливо выкопал из земли большой клубень, отряхнул, вгрызся в плод крепкими зубами.

— Теперь я мог легко защитить и прокормить себя. Мне стали не нужны хозяева. Стал ли я свободен?

Изображение снова сменилось на шар, только тусклый. Он пульсировал как будто в такт сердцебиению Факела. Трапперу даже показалось, что он слышит ритмичный стук. Этот шар завораживал.

Факел, забыв об осторожности, неотрывно глядел на голограмму. Мысль, однако, работала исправно, только не туда. Вместо поиска идей, как собрать надежный кулак, в голову лез более глубокий вопрос. Обычно Факел отмахивался от него, но именно этот вопрос бросил его когда-то на Планету и не давал покоя нигде.

«Нет хозяев, обязанностей, страха… Если свобода не в этом, то в чём же?»

На голограмме проступили новые образы — потрясающая панорама горного ущелья, склоны, покрытые лесом, вершины в снежных шапках. И одинокая фигура крылатого пернатого существа. Фокус установился на нем, приближая его изображение.

— Я освободился от гнёта физической нужды и мог не тратить энергию на борьбу с этим гнётом. Я сбежал от старшего далеко, так чтобы он не смог меня отыскать и догнать. Впервые я был никому ничего не должен. Передо мной открылись сотни дорог. Куда пойти? Чем наполнить новую жизнь?

Эбрайл на голограмме раскинул огромные крылья, прыгнул вперед и воспарил над ущельем.

— Я пустился в странствия. Меня вела надежда, что где-то обязательно есть среда, которая будет мне по душе. Которая даст мне достаточно питательную эмоциональную пищу. Я посчитал, что именно эмоции — основная ценность жизни. И искать их следует в движении.

Теперь Учитель из прошлого плыл в толще воды у самого дна, усеянного полипами, губками, потрясающими морскими цветами.

— Но обычный мир давал лишь пресные тусклые эмоции, поэтому я стремился выйти за его границы. Я поднимался в стратосферу, зарывался в землю до самой магмы, опускался на дно океана… Нет уголка на Аубере, который я не посетил. Но всё наскучивало, впечатления меркли… Всё меньше вызовов могла дать мне природа. Всё меньше удовольствия получал я осваивая новые ипостаси для экстремальных условий.

Снова шар, мерцающий с частотой, совпадающей с неким биоритом зрителя. Факел уже забыл о пиалке и пил теперь прямо из горла.

Через несколько минут шар нехотя сменила новая картина: темный и тесный грот, на камнях распласталась большая бурая клякса. Не сразу траппер понял, что это тело эбрайла, видимо, застывшего в каком-то трансе.

— Тогда я начал копать внутрь себя, — продолжал Учитель. — Я изучал свой организм, осмысляя его процессы, взаимосвязи, законы. Я создавал системы рецепторов, охватывающие каждую частичку тела, а затем декомпозировал ощущения, которые они передавали. Я наблюдал, как меняются мои клетки, подчиняясь моим командам, и как приходит осознание новой ипостаси. Я понял, что в разных ипостасях я вижу разные стороны мира, по-разному его воспринимаю и по-разному реагирую на него. Я допытывался, как работают Изменения тела и мышления, стремясь постичь границы своих возможностей.

Факел вздрогнул и отшатнулся: в воздухе возник монстр такой жуткий, о каких траппер даже не слышал. Существо на голограмме как будто восстало из мёртвых. Это была несуразная помесь осьминога, рака и паука, обтянутая облезлой покоцаной шкурой, местами покрытой язвами или свисающей клочьями. Существо быстро перемещалось между камней и деревьев горного леса, срывая на ходу клешнёй длинные стебли растений и пихая их вглубь себя, видимо, туда, где находилась пасть.

— И я видел этот рубеж. Последнее Изменение, за которым безумие, небытие, разрушение мозговых связей, благодаря которым мы остаемся разумными. Последний шаг отделял меня от превращения в Низшего навсегда. Годы Изменений ушли на вхождение в это пограничное состояние, когдя я почти не имел уже контроля над собой. Даа, это происходит постепенно. Чем сильнее, функциональнее тело, тем более развитым должен быть мозг, чтобы его контролировать. А если не следить за балансом, рефлексы и инстинкты, всё животное перехватит инициативу. И однажды потеряешь себя, забудешь дорогу назад. Так устроен наш мозг. Я отступил тогда. И решил, что природа неспроста установила границы нашей свободы.