— А отправлять к этой силе мага воспитанного Дюжиной и позволять мешать меня с грязью какому-то олуху из простонародья лучшая? — завелся я.

— Нет. Ты должен победить. Выбора у тебя нет. Но что потом? Ну убьешь ты этого болвана, что дальше?

— Ничего. Он умрет. Точка.

— Но девушка его любит.

— Ха! Она его знает три дня.

— Как и тебя. Я опасаюсь за тебя, сын. Жена… — отец снова тяжело по-старчески вздохнул. — Жена должна быть надежным соратником, а не вечным врагом. Для меня стало совершенно очевидно, что в этой Лей Син ты хорошей жены уже не обретешь.

— Чушь! — отрезал я хотя и без должного пыла. Мои мысли о Санлине редко забегали дальше свадьбы. Она устроила мне нервотрепку и хотела сбежать, так что свадьба виделась мне победной точкой в наших едких отношениях. Но дальше я не заглядывал. — Она воспитана и красива, сильный маг, магическая кровь. То, что сейчас она бесится влияние этого ублюдка. — я сжал в кармане кристалл, борясь с искушением подсмотреть что там происходит в спальне принцессы. Если этот засранец позволит себе попытаться забраться к ней под юбку в моей доме, я за волосы вытащу его и казню прямо сейчас!

Мысль, что Санлина могла предпочесть мне этого грязного оборванца была такой унизительной, что жгла не хуже раскаленного прута. Да как она могла? Я принц Дантон, первый красавец, сильнейший маг! Любая женщина, встреченная мною после пятнадцати лет, умоляла обратить на нее внимание. И Санлина Лей Син тоже умоляла влюбиться в нее, когда мы встретились в Кано. Из кожи вон лезла!

И что в итоге? Нехотя я все-таки отправился в немагические земли искать невесту после покушения. И первым ударом были горцы.

Они летали верхом на громрысях! Моих громрысях! Тех, что веками были на нашем гербе. А эти летали на них верхом!

А я как бесполезный кусок дерьма, с задушенной магией только и мог что смотреть и кусать локти!

И вот мне принесли невесту, которая заявила, что вообще-то не желает за меня замуж и будет рада, если я выберу кого другого. Еще и этот оборванец, который смотрел на нее собственническим взглядом.

Мне стоило немалых усилий сдержаться и не казнить его на месте, но я был осторожен. Позволил предателю Хранителю пойти своей дорогой. Такими магами не разбрасываются.

Я думал все наладится. Санлина заинтриговала меня. В кои-то веки мне стало интересно добиться благосклонности женщины. Впервые она не упала мне под ноги как спелое яблоко.

Но она вела себя как дикарка! Все манеры куда-то резко испарились и я злился. Невеста не замечала ни предупредительности, ни заботы, ни знаков расположения, которыми я ее, вообще-то, заваливал. Я решил, что это игра, что она просто дразнит меня, набивает себе цену.

И вот явились Хранители и что? Она заявила на весь мой двор, что хочет отправиться с ними!

С меня было довольно унижений! Завтра утром отверну этому магу голову и вся блажь мигом испарится из принцессы.

— Ты ведь видел их?

— Кого? — задумался и кажется потерял нить беседы.

— Громрысей. Какие они?

— Они… — Я честно попытался подобрать слова и не смог. Как было описать их? Когда Санлина прилетела, я едва вспомнил о ней. Я смотрел на огромную кошку с бархатными крыльями и был поражен. Какая красота! Какая стать! Вся моя кровь и душа отозвались, словно я увидел божество воочию. А потом я увидел на спине чуда человека. Он держал поводья, на спине кошки было седло и он улетел на ней, как на скотине! А я остался стоять. Беспомощный на немагической земле и раздавленный осознанием, что все, что досталось мне, принцу Дантону, это статуи и гербы, а кто-то действительно летает на громрысях в проклятых немагических землях.

— Почему мы не заберем их? — разозлено спросил я отца. — Они наши!

— Громрысь сама выбирает себе наездника. Так было всегда. Когда твой пра-прадед приходил в Зверинец и много раньше. Они выбирали сами. А потом Дантоны решили, что это слишком нерационально. Что нужно приучить их слушаться любого. Тогда бы у нас была армия на громрысях, а не десять кровных магов, воспитывающих котенка целую жизнь.

— Ты никогда не говорил мне об этом. — растерялся я.

— А сейчас говорю. Потому что сейчас ты делаешь тоже самое, сын. Вильгельм Дантон из-за своей алчности лишил нас громрысей. Он стал набирать отряды из дворянских мальчиков хотел сделать из них наездников. Но громрыси не принимают никого чужого. Нужно провести с ними всю жизнь, чтобы управлять. И вот одна из них разорвала сына министра. Потом другая сына казначея, потом третья двух сыновей герцогов. Но Вильгельм не сдавался. И скоро в стране не осталось дворянской семьи, в которой бы не погиб отпрыск. Наши собственные вассалы потребовали убить людоедов. Мы сами своими руками сделали из них чудовищ. Мы бы потеряли страну и власть, если бы оставили зверей. Никто не стал бы служить короне после такого. Бунты, заговоры, сам все знаешь.

— То есть… все эти старые легенды о терроре простого люда вранье? — я неверяще смотрел на отца.

— Вранье. Дантоны действительно убили всех громрысей в Ларкии, но убили их в собственном зверинце, своих преданных друзей. Это было необходимо, чтобы сохранить корону и власть. Только один дальний гарнизон не стал подчиняться. Там был какой-то троюродный племянник короля, он забрал четверых взрослых кошек и их наездников, что были там и сбежал в немагические земли. Они бросили свои земли, титулы, привычную жизнь, чтобы сохранить зверей. А мы выбрали власть. Теперь потомки тех животных летают над Валантой, а мы с тобой тут, с красивыми картинками, — и он ткнул пальцем в герб Дантонов на стене. Громрысь на нем стояла на задних лапах. Яростная свободная и без седока. Чудовище. Людоед, побежденный славными Дантонами.