— Какое — такое? — удивился Алекс.

— Сумасбродное.

— Разве есть что-то плохое в том, чтобы прокатиться с горки? Мне кажется, можно делать всё, что захочется и когда захочется, главное, не навредить окружающим.

— Наверное, ты прав. Я тоже когда-то так думала, но совершенно об этом забыла. Когда-то я была похожа на тебя. Умела веселиться и радоваться мелочам.

— Почему изменилась?

— Кое-что произошло, и я… Ох, нет. Давай не будем об этом, ладно?

— Если когда-нибудь захочешь рассказать…

— Угу, — нет уж, лучше и не пытаться.

Ночью мне снова снился Иму, но не так, как всегда. Он просто смотрел на меня из зеркала с едва уловимой улыбкой, от которой на душе становилось до боли тепло. Мы долго не отрывали друг от друга глаз, Иму не шевелился, не отзывался на мой голос, но я ощущала его полностью. От потока его чувств сердце разрывалось на части. А мне плевать на сердце — чёрт с ним, пусть разорвётся, лишь бы как можно дольше остаться рядом.

К сожалению, утром я проснулась, поняла, что это был всего лишь сон и прорыдала до полудня. Да, видеть Иму без кровожадной ухмылки непередаваемо прекрасно. Но вместе с тем казалось, что в незажившие ещё раны медленно вонзают острые иглы. Будто подтверждение, что Иму больше нет. Даже когда я уезжала из дома Беллов, глубоко в душе ещё сохранялась вера в то, что он жив, просто находится где-то очень далеко и не может ко мне вернуться. Вера, которую я убивала в себе с того момента, сама не понимая этого. А теперь вдруг так остро осознала, что больше никогда не почувствую его всей душой, не будет того абсолютного единения, ничего больше не будет, потому что ни с кем другим уже не смогу. От одной мысли тошно.

Я выползла из постели и потащилась в душ. Нет, нельзя так просто просрать всё, чего с таким трудом добилась. Пусть я просто пустая оболочка, некогда хранившая в себе что-то прекрасное, а потом осталась ненужной. Всё равно должна продолжать делать своё дело и надеяться, что в конце концов обрету новый смысл.

И, как ответ на мои мысли, в комнате запищал телефон.

— Уже встала? — деловито поинтересовался Алекс. — Надеюсь, всё хорошо? Мы же вчера полдня в снегу провозились, ты не простудилась?

— Нет, конечно. Я же не оранжерейный цветочек.

— Тогда, может быть, увидимся вечером? Есть неплохое местечко в паре кварталов от твоего дома…

— Прости, но я не могу.

— Будешь сидеть в одиночестве?

— Буду работать, Алекс. Я и так вчера ничего не сделала, а Лесли, как ты знаешь, ждать не любит.

— Дело ведь не в Лесли, или я не прав? Вчера мне показалось, что тебе было весело. Что случилось?

— Да, мне понравилось, и было действительно весело, но я не могу развлекаться целыми днями вместо того, чтобы писать.

— Понял, понял, — в трубке раздались странные звуки, я живо представила, как он примирительно замахал руками, едва не роняя телефон, и невольно хихикнула. — Но в пятницу я вытащу тебя из заточения, хочешь ты того или нет. Тебе нужен свежий воздух.

— У меня есть сад.

— В пятницу! Сразу после встречи в редакции и поедем. Отговорки не принимаются.

Я вздохнула и сбросила вызов. Спрашивать, с чего такая прямо-таки родственная забота, конечно, нет никакого смысла. Услышу очередную отговорку, что ему просто интересно. Да на кой чёрт я ему сдалась? Любит разгадывать чужие характеры? Узнавать чужие секреты? Коллекционирует драмы? Не хочу, чтобы меня рассматривали, как препарированную лягушку. Хочу покоя. Да, одиночество в последнее время давит сильнее обычного, но к любой тяжести можно привыкнуть.

В подтверждение серьёзных намерений, я тут же уселась за ноутбук и не отрывалась от него, пока за окном не стемнело, а желудок не свело от голода. Нужно что-нибудь приготовить и поесть, наконец, нормально. А то от одной китайской еды и пиццы можно окончательно загнуться. Хочу стейк с яйцом и чёрным перцем, как готовил мне Иму, когда спас из музея, а потом выхаживал несколько дней и был чертовски милым.

Я хлюпнула носом и полезла за сковородой. Правда, нормально жарить мясо так и не научилась — оно получается или обугленное сверху и сырое внутри, или жёсткое, как подошва. Всё равно из вредности приготовлю и съем, даже если выйдет адская отрава. И кофе себе сварю. Нет, лучше горячий шоколад со взбитыми сливками, как на Рождество.

Сзади что-то тихо хлопнуло, сразу потянуло холодом, и мурашки поползли по коже — я уже слышала такой звук. В доме Беллов, когда сидела в кабинете трясясь от страха, а за моей спиной колыхалась полупрозрачная фигура.

— Ecce crucis signum, fugiant phantasmata cuncta!!! — взревела я, забыв испугаться. Святой воды под рукой нет, но и так справлюсь. Духа несложно усмирить при должной подготовке. Странно, что он вообще тут появился.

Призрак обиженно посвистел и втянулся в стену. А я помчалась в кабинет за битой. Сейчас всех тут упокою. Нехер шляться по ночам и людей пугать. Вокруг царила полная тишина — недобитый мной дух просто исчез. Зачем, спрашивается, тогда вообще приходил?

Я осторожно обошла дом, держа биту наготове. Почему-то мне было совсем не страшно — внутри всё дрожало от нетерпения, будто сейчас должно случиться то, чего я давно ждала. Справа что-то мелькнуло и тут же пропало. В зеркале! В зеркале кто-то есть!

— Иму! — вскрикнула я, отбросив биту и практически прижимаясь к стеклу, чтобы заглянуть в самую его глубину. Мне и в голову не пришло, что там мог быть совсем не Иму, а какой-нибудь чокнутый убийца из его мира. — Ты слышишь меня? Ты ведь там, да? Пожалуйста, покажись! Иму! Ты призвал духа, чтобы подать знак?