Мы очень вкусно поужинали, болтая ни о чём. Готовит Алекс изумительно, я и в ресторанах такого не ела. Даже совсем простые блюда он умудрялся превратить в кулинарные шедевры, практически не прилагая усилий. Например, добавил в куриный бульон ароматные травы, которые принёс с собой, и вкус стал совершенно особенным! А стейк средней прожарки просто таял во рту, не говоря уже о том, что подавался он с обжаренной на сковороде гриль половинкой лимона. Не понимаю, как у него это получается.

— Невероятно, — восхищалась я с полным ртом. — Ты просто непревзойдённый талант! Если не захочешь работать по специальности, всегда сможешь стать крутым шеф-поваром.

— Ну, положим, до шеф-повара мне далековато, разве что в какой-нибудь забегаловке работать смогу, — засмеялся Алекс. Он вообще всё время смеялся, помимо воли заражая весельем и меня. Хотя по сути веселиться-то не с чего. Пока он молчит, но рано или поздно спросит о том дне, когда меня нашли в куче окровавленных осколков в предобморочном состоянии и с именем Иму на устах. А мне придётся врать. Вот тогда-то он изменит своё отношение. Не будет таким заботливым, перестанет улыбаться. Возможно, пожалеет бедную сумасшедшую, а может, обольёт презрением. Я вздохнула тихонько и решила пользоваться его расположением, пока могу. Ну а если всё прекратится в одно мгновение, то так тому и быть.

Дни шли, а Алекс всё не заговаривал на скользкие темы, не задавал неудобных вопросов. Будто забыл, что произошло нечто странное, и я явно замалчиваю факты. Он приезжал каждый день, готовил обед, потом развлекал меня на разные лады, тем самым отвлекая от ненужных мыслей и совершенно не давая работать. А уезжал около одиннадцати вечера, когда я начинала клевать носом, приятно уставшая от чрезмерных эмоций.

Днём мы могли немного погулять по саду, совсем недолго — Алекс боялся чересчур утомить меня. А вечерами бездельничали, пили горячий шоколад, жарили в камине попкорн, много разговаривали. Иногда он придумывал для меня какое-нибудь детективное расследование: давал состав преступления, а мне приходилось раскрывать его, опрашивать «свидетелей» и вычислять убийцу. Это было очень интересно, я так увлекалась, что совсем забывала о времени, горячилась, спорила, даже подпрыгивала на месте от нетерпения.

Неделя пролетела как одно мгновение, отдых действительно отлично подействовал на меня и физически, и морально, так что можно было спокойно вернуться к работе.

Алекс стал приезжать реже, чтобы не мешать, но я уже привыкла к его обществу, часто ловила себя на мысли, что мне его нехватает. Стоило остаться в одиночестве, и в голову тут же возвращались тяжёлые мысли, заставляя вспомнить, что я уже совсем не так беззаботна, как была когда-то.

Возможно, Алекс почувствовал моё настроение, и в редкие свободные минуты таскал на прогулки, концерты, в кофейни. Вначале я сопротивлялась изо всех сил, грозилась пожаловаться Лесли, но Алекс начинал хохотать во весь голос, и я невольно смягчалась. А после и вовсе начала получать удовольствие.

— Сидя в четырёх стенах вдохновения не наберёшься, — возмущённо потрясал он пальцем перед моим носом. — Идём в кино! На новый ужастик. Может быть, найдёшь идею для книги.

— Ужастик? Ну, не знаю…

— Исключительно в целях ознакомления с новым материалом, а не от безделья.

— Ла-а-адно уж. Пойдём на твой ужастик. Но потом сразу домой работать, а не как обычно.

— Работать так работать, — безропотно согласился Алекс. Он ассистент редактора. Сам должен беспокоиться, чтобы я сроки не завалила. Лесли сейчас совсем не торопит, что не может не радовать, но мне и самой не хочется подводить его после всего, что он для меня сделал.

Фильм, конечно, был так себе. Хотя ничего удивительного, они даже по Стиви Кингу в последнее время снимают немудрящие фильмецы, после которых спокойно идёшь домой и ложишься спать. И свет в комнате выключаешь.

Книги — другое дело. Я прочла «Кладбище домашних животных» ещё когда училась в колледже, но у меня до сих пор мурашки по коже от одного воспоминания о ней.

Сегодняшний шедевр к Стиви не имел никакого отношения, его сюжет явно придумывали, руководствуясь статьёй «Топ десять клише для жанра хоррор», которую я прочла перед тем, как начать писать. Специально, чтобы в эти самые клише не вляпаться.

Герои бестолково носились туда-сюда с то и дело гаснущим фонарём, орали друг на друга, лезли в самые подозрительные места поодиночке. Короче говоря, действовали вопреки всякой логике. При этом на каждом шагу из всех щелей выскакивали скримеры, сопровождаемые душераздирающими звуками.

Мы с Алексом ржали от начала до конца, и очень мешали другим зрителям, но поделать с собой ничего не могли, уж очень убого и предсказуемо всё это выглядело. После таких фильмов всегда хочется пойти и написать что-нибудь шедевральное. Настолько страшное, чтобы даже бюджетные сценаристы не смогли испортить, если бы вдруг решились экранизировать.

Когда пытка кинематографом, наконец, закончилась, мы вывалились на улицу. Меня всё ещё разбирал смех, щёки горели от духоты — приятно было выйти на мороз и немного освежиться.

Солнце почти село, сразу же заметно похолодало. Снег окрасился в нежные сине-розовые тона, как в сказке, засиял под последними лучами, заглушил слишком резкие звуки. Обожаю такую погоду. Просто идеально, чтобы прогуляться пешком.

Алекс безропотно согласился проводить меня до дома, хотя обычно после прогулок тащил пить кофе или ужинать. Мы не спеша шли вдоль по улице, хрустя снегом, я предвкушала, как вернусь домой и возьмусь за работу — перед глазами уже мелькали зарисовки будущего сюжета. Не терпелось поскорее записать их, чтобы не забыть. Алекс тихо шёл рядом, задумчиво смотрел под ноги, чему-то слегка улыбался. Мне кажется, улыбка никогда не сходит с его лица. Хорошо быть таким лёгким, во всём видеть положительную сторону, искренне восхищаться людьми. Радоваться без повода, просто потому что погода хорошая, что снег выпал, что уже зажигаются фонари, их свет смешивается с мягкими оттенками сумерек и вокруг становится по-рождественски уютно. Мне сейчас очень нужно ощутить это спокойное ровное тепло, но я не могу. Раньше была бы вне себя от восторга, а теперь ничего не чувствую. Наверное, во мне не хватает каких-то жизненно важных деталей.