Алекс смотрел в пол. Не знаю, что он чувствовал, но хотя бы не смеялся. Наоборот, был слишком серьёзен. Сейчас скажет, что пора прекратить жить иллюзиями.

Многие авторы живут на страницах своих книг. Так погружаются в выдуманные миры, что не могут вернуться в реальность. Ведь не на всех любимый прямо из зеркала вываливается. Видимо, Алекс принял меня как раз за такую — насмерть влюблённую в своего персонажа просто потому, что сама придумала себе идеал. И сейчас начнёт спасать, лечить, обещать, что всё у меня ещё впереди. Или же решит, что со мной лучше вообще не связываться, неловко отговорится неотложными делами и уйдёт.

Но Алекс не сделал ни того, ни другого. Он сидел в глубокой задумчивости, анализировал. Не торопился что-либо говорить. Я уже так извелась от ожидания, что бояться почти перестала. Только нервно сжимала браслет, как и всегда в трудные минуты, безмолвно обращаясь к нему за помощью.

— Так я и думал, — нарушил молчание Алекс, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. — Это многое объясняет.

— Ч-что объясняет? — я ждала от него какой угодно реакции, только не такой.

— Откровенность за откровенность, — усмехнулся он. Мне снова стало нехорошо. — Твоя книга заинтересовала меня не просто так. Я уже слышал о подобном. В детстве. Когда мне было лет пять, по соседству жил мальчик, Эштон Миллс. Он всегда шумел, носился по улице, лазал в чужие сады. Был мастером розыгрышей, и это далеко не всегда хорошо заканчивалось. Все соседи недолюбливали Эша, ходили к его матери, чтобы та приняла меры и, наконец, успокоила не в меру активного отпрыска. Правда, особого результата внушения на него не имели.

Я не слишком любил подвижные игры и крайне редко с ним играл. Зато остальные мальчишки с радостью участвовали в рискованных затеях. Эш просто фонтанировал идеями, с ним никогда не было скучно, поэтому все невольно тянулись к нему, несмотря на действительно опасные задумки.

Беда случилась во время моих первых летних каникул в младшей школе. Громкая была история. Несколько детей залезли в заброшенный дом на окраине города, и там на них кто-то напал. Дети сбежали в целости и сохранности, отделавшись сильным испугом. Все, кроме одного. Эштона Миллса так и не нашли, как и его похитителя. Мальчишки наперебой твердили, что на них напал монстр, вылез прямо из старого зеркала и утащил Эша с собой, но, естественно, им никто не поверил. Списали на шоковое состояние и детскую любовь к преувеличением.

Преступника искали долго, правда, не обнаружили никаких следов. Свидетелей тоже не оказалось. Некоторые энтузиасты изучили злополучное зеркало вдоль и поперёк, жгли в доме свечи, душистые травы, проводили ритуалы, но никто так и не появился. В итоге отступились и они.

Я не верил ни в какого монстра, хотя иногда и мне казалось: из зеркала за мной кто-то наблюдает. Многие тогда опасались смотреть в зеркала, уж очень напуганными и искренними выглядели мальчики чудом выбравшиеся из старого дома. Они рассказывали о чудовище так убеждённо, при этом трясясь от страха, что даже некоторых взрослых озноб пробирал.

Прошло много лет, и я почти забыл эту историю. Тем страшнее было потом читать твою книгу. Сперва решил, что ты описала тот эпизод на другой лад, хотя рассказы детей ни в какие протоколы не вносили. И, читая её, действительно чувствовал твоё одиночество. Так что про крик о помощи вовсе не соврал. Но потом понял, что тут не просто хоррор — нечто большее. Слишком много мелких деталей, уверенные факты, описания. Так пишет человек, который либо создал новый мир до мельчайших подробностей, либо видел всё своими глазами. А потом твоё выступление на презентации окончательно убедило меня, что Иму существует на самом деле, ты пережила практически то же, что и дети с моей улицы, но каким-то образом смогла приручить оборотня. Более того, полюбить его. Стоило внимательно перечитать книгу ещё раз, и всё тут же стало на свои места.

Алекс замолчал, потянулся было за сигаретами, но остановил руку на пол пути, бросив на меня вопросительный взгляд. Я еле заметно кивнула, пребывая в шоковом состоянии, почти ничего не соображая. А не слишком ли много людей вокруг меня знают о зазеркальных монстрах? Почему тогда о них нигде нет ни грамма информации? Иму говорил, они питаются незаметно, не оставляют свидетелей, но как от оборотня могла сбежать целая толпа детей? Хотя, Рэй с Дани ведь тоже видели Ларка, и остались в живых.

— И что теперь? — спросила я после долгого молчания. — Теперь, когда всё знаешь, что предпримешь? Какова твоя цель?

— У меня нет особой цели. Не за кого мстить, как твоим друзьям. Я хотел бы помочь тебе хоть чем-нибудь, если возможно. А рассказывать об этом не собираюсь, можешь не волноваться.

— Мне уже не помочь.

— Но ты всегда можешь поговорить со мной, когда одиночество станет невыносимым. Нельзя же носить всё в себе.

— Спасибо, Ал. Мне действительно легче от того, что ты знаешь. И то, как реагируешь тоже приносит облегчение. Спасибо, правда. Ты появился так вовремя в моей жизни, когда силы совсем меня оставили, да и надежда тоже. Мне было сложно думать не то, что о будущем, даже о настоящем, а работа — всё, что у меня оставалось. Я…

Тут голос подвёл меня — задрожал, сорвался, горло сдавило, а из глаз хлынуло, да так, что Алекс испуганно вскочил и опустился на корточки возле моего кресла.

— Ливи…

Он замолчал и только мягко поглаживал мой локоть, пока я рыдала, закрыв ладонями глаза. Понимал, что мне нужно. Слишком уж долго была одна, не получая поддержки. Конечно, у меня есть друзья, очень дорогие для меня, но они так далеко, что не дотянуться.

Боль, горькие сожаления, чувство вины постепенно выплёскивались, смешиваясь со слезами. Осталась грусть, надежда и полное сердце любви. А когда слёзы, наконец, иссякли, я почувствовала, что с плеч свалился огромный груз.