— Дамия… — уже резче проговорил владыка.

Неужели ещё не понял, с кем имеет дело?

— Я жду, — скрестила на груди руки, не реагируя на угрозы темнейшего.

Коршуны бросили на Ульяну злой взгляд, а потом тот, что с косичками, презрительно сказал:

— Просить прощения у того, кого даже нельзя назвать мужчиной?

— Привычка пускать слюни за каждой юбкой не делает из мужчины мужчину, — парировала я.

— Де Линь, идите переоденьтесь, — приказал Савард, продолжая потворствовать двум нахалам.

И тут позади неожиданно раздался голос, от которого сердце сначала замерло, а потом забилось в ускоренном ритме:

— Если достопочтенные ярлы не желают извиняться за шутку, недостойную их положения, им придётся в бою отстоять право на подобные развлечения. — Поравнявшись с заплаканной Ульяной, Ярнефельт резко добавил: — Просите прощения или завтра уже из вас сделают посмешища.

Не знаю, кого слова мессира Коршуна ошеломили больше: его темнейшество, шутников или меня с Ульяной. Последняя даже перестала плакать. Шмыгнув носом, удивлённо уставилась на Ивара, словно у него над головой вдруг нимб появился или за спиной выросли ангельские крылья.

Наверное, сейчас он Уле таковым и виделся — ангелом-хранителем, а может, рыцарем-спасителем, бесстрашно вступившимся за её девичью в мужской обёртке честь.

— С каких это пор ты стал радеть за стражника её высочества? — Савард пришёл в себя первым.

Хотя лучше бы не приходил — насмешка сейчас была вообще не к месту!

— Дело не в стражнике, а в Берге и Хольте. Только таким идиотам, как эти двое, могло прийти в голову нападать на подданного возможной будущей королевы.

А вот теперь сладкая парочка позеленела, и тот, что с косичками (Пьяный их разберёт, Берг или Хольт) важно выступил вперёд:

— Я принимаю твой вызов, Ярнефельт.

— Я тоже! — мгновенно среагировал второй, презрительно сплюнув: — Ещё посмотрим, кто из нас в конце концов окажется посмешищем.

Ох, не нравится мне всё это… Двое против одного. Даже если и не вместе, а по очереди, то выдержать два боя подряд Ивару будет явно непросто. За то, что вступился за Ульяну, ему, конечно, низкий поклон и огромная благодарность, но я бы и сама справилась. Я…

— Де Линь, не желаете поддержать своего нового друга в схватке? — усмехнулся его темнейшество, сбивая меня с мысли, и при этом мазнул по Ярнефельту таким взглядом, в котором дружеских чувств было кот наплакал.

— Я-а-а… — неуверенно начала Ульяна, прижимая к голой мужицкой груди так и норовящую сползти удавку для талии.

«Удавка» на ней, к слову, держалась на одном честном слове и паре тонюсеньких тесёмок, рискующих порваться от малейшего неосторожного движения или чересчур глубокого вздоха.

— И лишить меня удовольствия почесать кулаки о лица ярлов? — Ивар покачал головой и хмыкнул: — Нет и ещё раз нет! Завтра ты, Берг, станешь моей разминкой, а на твоём примере, Хольт, я покажу этому юноше, — он скосил взгляд на Улю, — как надо тренироваться.

— Скорее, всё будет наоборот, — ухмыльнулся бородатый. Кажется, это его звали Хольтом.

— Ваше высочество удовлетворены таким раскладом? — обратился ко мне Савард.

Кивнула и посмотрела на Ивара, а тот спешно отвернулся. Поклонившись правителю, направился вглубь вечернего парка, как будто меня не замечая.

Да уж.

— Пойдём. — Я кивнула Ульяне, и вместе мы пошли к замку.

Самым сложным оказалось добраться до моих покоев. Был, как говорится, час пик, а потому везде, куда ни плюнь, заторы в лице придворных. На нас (особенно на Ульяну) глазели все. Шептались, провожали взглядами, улыбались… Немалых усилий стоило не сорваться на бег, а степенно прошествовать к моим покоям, оставляя за собой шлейф из приглушённого смеха и шепотков.

— Вот уроды! — высказалась я, переступив порог спальни.

— Самые натуральные, — поддержала Ульяна.

Абель прибежала на звук голосов, и при виде брата в юбке осела на краешек кровати, готовясь свалиться в показательном обмороке. На пол жёстко, а на кровать очень даже можно.

— Не строй из себя кисейную барышню! — гаркнула я. — Лучше сбегай в комнату Эвельера и принеси сменную одежду.

Наверное, что-то такое, нехорошее, прозвучало в моём голосе, потому что Абель тут же выпрямилась, подхватилась и бросилась к выходу. Я же повернулась к подруге, собираясь успокаивать её и утешать, но, как оказалось, в утешениях Ульяна больше не нуждалась.

— Видела, как он за меня? — спросила она с горящими глазами. — За меня никто ещё никогда не дрался! Вот это да-а-а… Кто бы мог подумать, что Ярнефельт вступится за меня!

Подхватив юбки, она прошла к кровати (мёдом там, что ли, помазано…) и тяжело на неё плюхнулась.

— Это, конечно, хорошо — другим неповадно будет, но он сильно рискует. — Я тяжело вздохнула и погладила ластящуюся ко мне Зефирку.

Скучал, маленький. Радуется. Не то что Велик, картинно притворяющийся спящим.