— Все, рожденные в Махтанбаде, потомки пери, — грустно произнес Камиль, — но магия в нашем городе доступна только женщинам.

— Я говорила о себе, — опустила глаза королева. — Сил и знаний, которыми когда-то поделился со мною ифрит, хватит на то, чтобы замедлить ход времени. Но должна предупредить, что не все так просто.

— Понимаю, что черная магия ифрита не может быть безвозмездной, — кивнул падишах, — но даже не ожидал, что ради меня и моего народа ты согласишься чем-то пожертвовать.

— Не я, а ты! — не отрываясь, смотрела на Камиля. — И даже знаю чем именно.

— Говори! — велел правитель Махтанбада. — Я готов принести любую жертву, чтобы сохранить город в целостности, а жителей — живыми!

— Ты забудешь о том, кто ты. Забудешь свое имя и свое место. Забудешь всех, кто был тебе близок и дорог! Такова плата за магию!

— Это не важно! — Камиль шагнул к выходу из башни. — Поторопимся! Мой боевой верблюд ждет у стен дворца, куда, как я понимаю, твои враги проникнут так и не сумели. Бросать верного товарища на поругание я не намерен!

— И не нужно, — Королева последовала за падишахом. — Тем более что нам необходимо забрать моего сына. А применять магию в непосредственной близости от ифрита опасно. Он может обнаружить нас раньше времени.

— У тебя есть сын?! — Камиль остановился. — Это порождение от семени ифрита?!

— Нет, — покачала головой женщина. — Его отцом стал житель Севера. Тот, кто увез меня против моей воли и овладел мною вопреки моему желанию.

— Какие странные вещи ты говоришь, — пробормотал падишах. — Впрочем, сейчас на время для твоей истории. Отправляемся в путь! И пусть хоть раз черная магия послужит благому делу!

***

Ифрит в очередной раз услышал призыв огнепоклонника через три дня после того, как войско падишаха покинуло город.

Он уже знал, чего хочет и на что рассчитывает тот, кто когда-то прибыл в Махтанбад в рубище дервиша и за короткий срок сумел создать в городе новый культ. Убедить жителей, а главное — жительниц, что нет счастья выше, чем служить ифриту.

Мерзкое чудовище не могло проникнуть в город, но на первом этапе плана, разработанного жрецом-огнепоклонником, это не было необходимым. Тот, кто принял в душу зло, может общаться со злом с любого расстояния.

Сердце. Огромное, жаркое, пылающее сердце манило и звало своего хозяина. Ифрит был готов пообещать все, что угодно, за возможность вновь почувствовать в груди его биение. И, конечно, заверил жреца, что наградит его всеми богатствами мира, включая бессмертие.

Ифрит метался за стеной джунглей и осыпал жреца проклятиями.

Печать Давида, охраняющая город и сердце, еще не утратила силу. Даже если пери сумеют открыть проход — толку от этого будет мало.

Ифриту было совершено безразлично, чем закончится схватка войска падишаха с колдунами, предавшими свою королеву. Но дух огня понимал, что было бы лучше, останься он под стенами замка в джунглях.

— Ты призвал меня слишком рано! — выл ифрит, обращаясь к огнепоклоннику. — Я оставил своих последователей без помощи! И теперь мне нужно вернуться!

— Сила печати иссякнет совсем скоро, — оправдывался жрец. — Не уходи! Не оставляй меня одного.

— Я вернусь, — гнусно усмехнулся ифрит, впитывающий всеми фибрами страх жреца и его отчаяние. — И ты получишь дары, которые заслужил! Магии пери должно хватить для открытия прохода. Мне нужно оказаться во дворце падишаха незадолго до того, как на моё сердце рухнет камень с печатью Давида.

— Я все сделаю, повелитель огня, — шептал жрец, чувствуя, как ифрит все дальше и дальше углубляется в пустыню. — Уничтожь войско падишаха. Сотри с лица земли Камиля и саму память о нем! И тогда я смогу возлечь на ложе любви с прекрасной Тианой, на правах победителя назвать её своей возлюбленной. Магии, которой ты, ифрит, несомненно, со мною поделишься, хватит на то, чтобы убить плод, растущий во чреве той, что пока не принадлежит мне. Уничтожить не дожидаясь рождения младенца.

Жрец вернулся в храм и обратился к своим последователям:

— Падишах вас бросил! Он предпочел отправиться воевать за чужие интересы, а город остался без защиты! Единственное, что может спасти наши жизни — полное подчинение ифриту, коварно лишенному сердца предком падишаха!

— Но что же нам нужно сделать, о мудрый жрец? — заламывали руки горожане в ожидании неминуемой смерти от гнева ифрита.

— Изловите и изолируйте тех, кто пренебрег восславлением духов огня! Заприте в клетях и подвалах! Пусть сам ифрит судит и наказывает их после того, воссоединится с сердцем! А это будет в любом случае! С вашей помощью или без неё! — глаза огнепоклонника грозно сверкали.