— Это его твои волосы пленили, — вдруг улыбнулась Жилль. — И ещё запах. Волки те ещё нюхачи.

— Что? — удивлённо отозвалась я.

— Судя по взгляду, ты о мужьях думаешь. А, точнее, о Йане. О том, почему он выбрал тебя. И о том, почему он, не признавая любовь, ведёт себя так, будто любит тебя.

— Как ты поняла это?

Она пожала плечами.

— Скорее почувствовала. Я понимаю тебя и разделяю твои чувства, но, не сочти за грубость, если спрошу: ты только младшего любишь?

— Не уверена… — покраснела я. — Я дорожу Ульфом, и чувствую, что нравлюсь ему, но любви пока нет.

— Ты ждёшь, что они признаются в своих чувствах? — спросила Жилль.

Роуми, Кларс и Лэйт шли позади, и я могла говорить со старшей подругой без опаски. Теперь-то я чувствовала, что могу доверить ей почти любые мысли.

— Я хотела бы этого. То есть — хотела раньше. Но сейчас понимаю, что вовсе не слова главное.

— Да. Я вот до сих пор всё жду от Матти этих самых слов, — усмехнулась женщина. — Но, слава предкам-хранителям, догадалась не настаивать на признании. Слова действительно не главное, когда есть поступки, близость тел и верность чувств. Воины не привыкли сочинять оды в честь своих избранниц. Они сразятся за свой дом и за свою семью, любого обидчика на куски порвут, а что стих не прочитают, не споют у окна, подобно вардарским ухажёрам — не беда.

— Согласна. Я теперь знаю, что главное — это чтобы они были здоровы и счастливы.

— Чтобы вы были счастливы вместе, — поправила женщина. — И чтобы стая наша укрепилась прекрасными юными волчатами.

— А почему у вас с Матти нет детей?

Женщина вздохнула, и стало ясно, что я выбрала неудачный вопрос.

— Ребёнок был, — сказала Жилль ровным голосом. — Десять лет уже прошло, как похоронили.

— Прости, пожалуйста… Я не знала.

— Да не за что извиняться. Откуда ты могла об этом узнать? Единственное, от чего воины не могут защитить нас — это болезни, приходящие вместе с тёмной магией.

— Как та, от которой погибла Такэйл?

— Да. Нашему волчонку было всего шесть месяцев, когда с тёмных скал пришла эта зараза. А младенцы всегда наиболее открыты для магии… Мы не смогли спасти его, хотя Гурфик пытался. — Она посмотрела в сторону гор и тихо вздохнула. — А потом умер в битве с саблезубами Айон, и мы с Матти больше не думали о детях.

— Боитесь? — спросила я шёпотом.

— И это тоже. Я едва успела привыкнуть к маленькому, к его теплу и особому запаху. Я держала его на руках, пока не затих. Он не сильно мучился, просто ушёл, но лучше бы я тогда умерла.

— Прости! — поспешила обнять её я. — Прости, я не хотела тревожить твою память… И я понимаю, как это больно. Хотя бы отчасти. Хотя бы потому, что мои младшие братья тоже умирали у меня на глазах…

Мы сжали друг друга крепко и успокаивающе.

— Ты не вини себя, Нуала, — сказала женщина, когда мы обе утёрлись. — Всякая память важна. И мне теперь легче. По крайней мере, я уже не пытаюсь утопиться.

Я посмотрела на неё с ужасом и отчаянием. Чтобы такая сильная и уверенная в себе женщина, как Жилль, пробовала свести счёты с жизнью!

— Итак, чем мы сегодня будем заниматься? — между тем спросила она. — Правильно, посвятим этот день уходу за домом и за собой.

Её планам не суждено было сбыться: Яника ждала меня у ворот.

— Здравствуйте, госпожа Нуала. В деревне одна из женщин тройню рожает. Просили, как вы вернётесь, тотчас звать.

— Почему меня? Им нужна Лэйт.

— Её муж и вас тоже просил прийти.

Лэйт уже ринулась в сторону деревни, но потом обернулась:

— Пойдёшь?

— Конечно, только за склянками зайду.

— Поторопись.

Я кивнула, и вскоре мы с Яникой уже направлялись к дому роженицы. И как-то сразу меня охватило дурное предчувствие: на крыльце стоял Гурфик.

— В чём дело?

— Проблемы, — сказал он. — Я здесь на тот случай, если придётся спасать мать.

Я зашла в дом, пытаясь подавить страх, но, едва услышав стоны роженицы, захотела трусливо придумать множество причин, по которым мне здесь быть не нужно.

— Нуала, слава богу. Иди сюда скорее! Яника, беги за Эймой, она поможет с детьми. Трогд, встань здесь и будь с женой. Нет, не так. Будь с ней, понял?

У матёрого черноволосого волка тряслись руки. Он пытался что-то говорить супруге, но голос дрожал.

— Первый идёт вперёд ножками, — сообщила Лэйт. — Так, Санно, мне сейчас нужно, чтобы ты сосредоточилась. Дыши, как я учила.

— Н-не могу… — отозвалась женщина. — Больно! Я… задыхаюсь…

— Ты совершенно точно сможешь, дорогая. Ребёночек не крупный, и ты готова. Помнишь, о чём мы говорили? Тужишься, не жалея себя! Слушай меня. Слушай, что я говорю. Смотри на мужа.

Это была жуткая ночь. Мне казалось, что я испытываю боль вместе с несчастной Санно, и, когда мы приняли второго ребёнка — здоровенького с виду, хотя и маленького — по лицу Лэйт я поняла, что третьего женщина может и не родить.