Когда Леша, наконец, вышел на свое нерабочее «рабочее» время, он заглянул в рекреацию, где сидели пациенты. Эльвира и Света были рядом.

– Эльвира, идем?

Пациентка отвлеклась от своей спутницы.

– Слышь, хрен, – крикнула она, оскалившись в издевке, – на этот раз прощаю. Но предупреждаю: еще раз назовешь меня этим поганым именем, я тебе хлебало разобью!

– Понятно. – Сказал сам себе Леша под звонкий смех пациенток. Не успел, черт бы побрал эту комиссию. Когда теперь снова ждать диссоциации, из которой вынырнет Эльвира, неизвестно. – Варвара Викторовна, пойдемте.

В субботу у него была короткая смена в полдня. Он позволил себе немного отдохнуть и не стал приглашать на беседу пациенток. Вместо этого пропарился с кучей документации по итогам лечения нескольких переведенных в общее отделение. Когда добрался до вокзала, было уже четыре дня.

– Постарайся не пить в этот раз, ладно? – Договаривался он через дверь ванной с Электроником. – Сядь на диван и представь все до мельчайших деталей, как тогда было. Что ты чувствовал, что было вокруг тебя, что ты слышал.

– А это обязательно? Я не помню нихера. – Так же крикнул ему из комнаты Электроник. Леша вздохнул, оглядывая себя в отражении зеркала. Короткие рукава белой рубашки выставляли под электрический свет лампочки шрамы, которых он стыдился. Красный галстук был криво повязан. Леша поправил уголки. Посмотрел себе в глаза. Сегодня – последний раз.

– Ты постарайся. – Ответил он, выходя в коридор. – Ты говорил, там была свечка. Наверное, пахло костром. Скорее всего, пахло еще и лесом, ведь лагеря обычно далеко от города. Комары, само собой… Как было: холодно или тепло? Может быть, сыро? Шел дождь?

– *ля, а можно без этих прелюдий?

Леша остановился на пороге комнаты. Электроник действительно сидел на диване лицом к окну. Кажется, даже пытался что-то представить. Может быть, он действительно не так плох, как ведет себя. Даже немного послушный.

– Во что ты был одет, помнишь? Не смотри пока на меня, смотри в окно.

Электроник помолчал.

– Кажется, олимпийка на мне была. И шорты. Джинсов же не было тогда, да?

– Наверное.

Электроник снова замолчал.

– Да, и кеды еще были. Такие резиновые. Сейчас таких не делают. С круглешками такими на пятках.

– Вот видишь, а говоришь, что не помнишь. А вокруг что было? Что ты чувствовал, когда шел из корпуса, где девчонок обмазали пастой?

– Ну, довольный был, само собой. – Электроник рассмеялся. – Точно, сейчас вспомнил: там девка была одна такая, жиробасина. Как же ее… Наташка Кораблева. Мы на нее аж два тюбика извели, настолько рожа у нее огромная была. И бочища. Ха-ха-ха!

Он рассмеялся, повернув голову к Леше. Замолчал. Леша увидел, как у того возбужденно дернулся кадык.

– Подожди. – Осадил он его, когда Электроник собрался встать. – Отвернись к окну.

Электроник подчинился.

– Допустим, вначале ты шел довольный. Мальчишеский азарт, игра, можно что хочешь делать, ведь королевская ночь. От эмоций, наверное, дух захватывало, верно? – Леша тоже постарался представить эту сцену. Темный лес, желтые фонари. Должно быть, играла музыка. В советское время же всегда музыка играла. – А по динамикам что-то шло? Может, марши какие, песни?

– Не помню такого. Тихо было уже. Наверное, поздно. – Электроник устроился на диване поудобнее.

– Значит, совсем тихо было. Только лес шумел.

– Наверное…

Они помолчали.

– Потом ты услышал шорох. Какой он был?

Электроник запустил пятерню в волосы, задумчиво почесывая в затылке.

– Э-э… да не знаю, обычный шорох.

– Шорохи разными бывают. – Леша облокотился о спинку дивана. – Что шуршало? Листья? Ветер в ветвях деревьев? Или это была одежда?

Он увидел, как Электроник напрягся. Значит, это был шорох одежды.

– Да, наверное, одежда шуршала. – Промямлил Электроник, откашлявшись. – Так… когда штаны расстегивают, и они вниз съезжают.

Леше пришлось повторить это, расстегнув на себе джинсы. Электроник обернулся, уставившись на него. В глазах застыло звериное напряжение.

– Что ты сделал? – Спросил холодно Леша, выдерживая его взгляд. Тот поднялся.

– Я… – Он снова прочистил горло, приближаясь. – Опустился на колени и прополз вперед, к кустам. Было очень плохо видно. Я сощурился. Подполз еще ближе. – Его рука властно легла на Лешин затылок.

– А что было потом? – Спросил Леша, чувствуя на своем лице горячее, возбужденное дыхание. – Говори, а то не сработает.