– Это можно! – засмеялась Муся. – О чем говорить будем?

Но тут на почту явился председатель сельсовета, и девочки предпочли убраться.

– Ну куда мы сейчас? – спросила Виктоша, заранее зная ответ.

– Я думаю, домой… Там…

– Там Всеволод Григорьевич, один бедняжечка!

– Нет, он с бабушкой, но…

– Да ясно, ясно с тобой все! Смотри не переборщи с любовью, а то ему скучно станет! И вообще, любовь еще успеется, надо о деле думать! Это здорово, что твой Севочка на машине приехал! По крайней мере мы сможем проследить за профессором! Ладно, сегодня уж ему не до того, твоему Медынскому, а завтра с утра надо делом заняться!

Когда они пришли домой, в саду под яблоней уже стоял новый стол, и Всеволод Григорьевич старательно стругал рубанком столешницу.

– Ой, Всеволод Григорьевич, как здорово у вас получается! – восторженно заверещала Муська.

– Да не особенно! Но – сойдет!

– А где вы научились столярничать?

– Жизнь, Мария, многому научить может!

– Глубокая мысль, – тихо заметила Виктоша.

– А бабушка где?

– За ней девчонка какая-то прибежала, сказала, что дедуле плохо, вот Ефросинья Макаровна и ушла.

– Это хорошо! – заявила Виктоша. – Всеволод Григорьевич, мы тут кое-что еще о нашем профессоре узнали… – И она рассказала Медынскому последние новости.

– Между прочим, – начал он, – тот факт, что «Шевроле» подарил ему сын, кое о чем говорит.

– И о чем же? – хитро спросила Виктоша.

– О том, что он, возможно, и не имеет к этой истории никакого отношения. Вам это в голову не приходило?

– То есть как? – поразилась Виктоша.

– А так… Может, это случайное совпадение…

– Ни фига себе совпадение! – закричала Виктоша. – Денис видел его в лесу у тайника в первый день – это раз, бандиты все время говорили о профессоре – это два, – загибала пальцы возмущенная Виктоша, – в день, когда мы утопили эту пакость в болоте, он напился и кричал о катастрофе планетарного масштаба – это три.

– Погоди, Виктория, не кипятись! – перебил ее Медынский. – Я же ничего не утверждаю, я просто основываюсь на презумпции невиновности…

– Да какая, к черту, презумпция! Тут такие дела творятся, а вы… Вот давайте завтра попробуем проследить за профессором, тем более, у вас машина… Он каждый день куда-то на своем «Шевроле» гоняет! А насчет того, что это сын подарил… Ерунда все это! Отмазка для глупых! Просто надо как-то оправдать такую машину у бедного старого профессора. Ну и для его жены… Она, кстати, очень хорошая женщина!

– Это верно, – поддержала подругу Муся. – У нее на редкость чистая аура!

– А у профессора? Ты должна бы чувствовать…

– Я уже говорила, что у него неясная аура, там всякое может быть…

– Но, как говорится, однозначно утверждать, что он темная личность, ты все-таки не можешь?

– Однозначно не могу, но все же он мне очень не нравится!

– Ну это уже кое-что! Хорошо, я согласен, давайте завтра попробуем последить за ним, а я попытаюсь с ним познакомиться, поговорить… Как, по-вашему, это возможно?

– Вполне! Он очень даже разговорчивый! Ко всем встречным и поперечным лезет с разговорами… – сообщила Виктоша.

– Особенно, если выпьет, – добавила Муся.

– Что ж, можно будет и выпить с ним! – засмеялся Медынский. – Но главное – позвонить вечером в Москву! Кстати, если сегодня мы ничего не выясним, придется мне все-таки завтра вернуться!

– Нет! Нет! – закричала Муся. – Получится путаница, вы уедете, Денис приедет… Мы с ним договорились, если он никого не найдет, то вернется!

«Что-то я такого уговора не помню, – подумала Виктоша, – но Муська зря врать не станет, может, я просто забыла…»

Вечером они поужинали за новым столом. Бабушка была страшно довольна.

– Вот мне радость на старости лет! Сколько народу в доме! Это все внученька моя, умница, добрая душа, – сказала она, когда Муся пошла за чем-то в дом. – Вот и тебя, Севочка, ко мне еле живого привезла, а теперь гляжу на тебя – сердце радуется!

– И у меня, Ефросинья Макаровна, глядя на вас, сердце радуется! Вы же – мечта журналиста! Я про вас уже статью написал, правда, не для газеты, а для одного журнала! Там и фотография ваша цветная будет!

– Да ты что? Это, выходит, я на старости лет знаменитой стану? Ох, только ты, милок, адреса моего не давай, а то, неровен час, повалит сюда народ лечиться, а местные меня со свету сживут.

– Да что вы, конечно, никакого адреса! Я ведь понимаю!

– А вот Дениса нашего ты знаешь?

– Не имел чести, – усмехнулся Медынский.

– До чего же золотой парень! Умненький, сердешный, сирота круглая, а не озлобился, очень я к нему прикипела, верно, оттого, что у меня кругом одни девки: две дочки, две внучки…