“Сердце заговора — здесь, во дворце,” — думала Райга. При этом она, все также, не отводила глаз от Серого. Наконец, Аллатриссиэль не выдержал и ответил ей пристальным взглядом. Сердце девушки екнуло, но васильковые глаза, на этот раз, не стали капканом. Эльф миролюбиво спросил:

— Что-то не так?

— Нет, — как можно равнодушнее ответила Райга. — Все в порядке.

— Тогда почему ты на меня так смотришь?

— А что? Месяц назад вы обили все пороги Обители Пламенных, чтобы пообщаться со мной. Что вас сейчас не устраивает?

Ее неестественно-равнодушный тон заставил друзей насторожиться. Девушка молилась, чтобы на это не среагировала Печать. Она почувствовала на себе взгляд Хунты и подняла на него глаза. Серый рассматривал ее с интересом, явно пытаясь понять, что происходит, и почему Райга, вдруг, сменила линию поведения. В глазах ищейки светился азарт.

“Вот, на что вас так легко взять, — подумала Райга. — На загадки и тайны”.

Магистр Лин остановился за ее спиной и запустил резонанс. В равномерной пульсации его источника проскальзывало недоумение. Райга поймала заинтересованный взгляд Цанцюритэля и ответила ему тем же.

Аллатриссиэль продолжил докладывать принцу положение дел. Пламенная переводила взгляд с одного ищейки на другого и пропускала мимо ушей незнакомые фамилии и названия. Когда Серые, наконец, ушли, Ллавен обеспокоенно обратился к ней:

— Ты чего глаз не сводила с них?

— Ничего, — пожала плечами Райга.

И, немного помолчав, осторожно добавила:

— Вы только меня не спрашивайте ни о чем.

Магистр Лин опустился в кресло напротив нее, где до этого сидел Аллатриссиэль, и сказал:

— Тогда отвернись. И думай.

Райга послушно встала и подошла к окну. На заснеженном плацу Иночи муштровал своих гвардейцев. Райга наблюдала за фигурками в бордовых мундирах, пока магистр Лин говорил:

— Итак, у нас есть проблема.

— Танец с Риовелом? — понятливо сказал принц.

— Не только. Райга рассказала, что кольцо разбудило ее вчера утром, когда, предположительно, твой отец принял лекарство, приготовленное Хвентом. И точно также кольцо реагировало в тот день, когда вы были на Большом Совете.

Райтон обратился к Пламенной:

— Если можешь, скажи, в какой момент проснулось кольцо на Совете?

Райга ответила, тщательно взвешивая каждое слово:

— Когда король вошел в зал.

— Хвент уже был там, — сказал Миран. — Не сходится.

— Кроме того, кольцо реагировало на Эрика Литтена, так? — добавил Ллавен.

— И это очень интересно, — бесстрастно заметил магистр Лин. — Что общего у Эрика Литтена и Хвента? Подумайте.

— Райга уже знает Хвента, — ответил принц. — Она упоминала, что он лечил ее у Сага.

Ллавен задумчиво сказал:

— Хвент связан с Сага. Эрик Литтен связан с нашим врагом и тоже, возможно, с Сага. Но что у них было общего? Такого, на что реагирует кольцо?

Райга затаила дыхание. Больше всего на свете ей хотелось рассказать о том, что произошло вчера, хотя бы намеками. Но Печать, предупреждающе, налилась тяжестью. Учитывая, что она реагировала трижды или четырежды на любое упоминание об этом человеке… Давать даже намек, выдать себя жестом или взглядом, или даже лишним вздохом было очень рискованно. Оставалось смотреть в окно и кусать губы.

— Какая-то магия? — предположил Миран. — Кольцо — защитный артефакт.

— Как у Эрика Литтена и Хвента может быть общая магия? — резонно возразил принц.

— Амулет. Артефакт, — темный продолжал рассуждать. — Что-то, с помощью чего он делает лекарство для короля. Эх, выкрасть бы рецепт…

— Рецепт — не получится, — тут же сориентировался Ллавен. — Но, если он бывает в крыле королевы, можно попросить Райтихо-эме взять для нас образец снадобья. Хотя бы пару капель.

Райтон медленно сказал:

— Это я могу устроить. Но доказать причастность Хвента будет сложно. А Риовелл, точно, отопрется от всего. Попрошу мать прямо сегодня.

Миран внезапно сказал:

— И что, мы даже не попытаемся узнать, что ей сказал Риовелл во время этого дурацкого танца?

— Молчи, — предупредил его наставник. — Что сможет — сама расскажет. Но это наводит на интересные мысли.

— Говорили о том, что запрещает Печать, — понятливо сказал Ллавен.

— Знать бы еще, о чем говорить нельзя, — проворчал Миран. — Было бы легче.