Потемневшие волосы старшего ар-ани развевались без ветра, а сам он сжимал кулаки, вокруг которых формировались темной дымкой облака энергии.

— Тшшш, с ума сошел? Не здесь же. Потом пар выпустишь. Иди лучше своего сыночка угомони, пока он кому-нибудь голову не откусил. И, Руар, — негромко бросил отступник в спину отвернувшемуся крылатому, — я не умею сделать что-то из ничего. Не могу создать искусственную судьбу. Они должны были встретиться. Я лишь немного… подтолкнул происходящее.

Дверь беззвучно опустилась за так и не оглянувшимся мужчиной, а оставшийся ар-ани подошел к большому переливающемуся куполу, задумчиво поскребя его когтем.

— Люблю людей за гибкость, — поделился он, поудобнее устраиваясь прямо в воздухе, — ни одну расу нельзя так изменить, как вас. Другие бы уже давно сдались и погибли, а люди и полукровки… самые живучие. А уж я сделаю все, чтобы ты, когтистая папина радость, жила подольше. Ведь других детей, — смешок, — у нас не предвидится. Братец у нас многодетный папаша, ну а ты будешь папиной дочкой. Всегда хотел девочку, — на каменно-спокойном, вопреки словам, лице древнего мелькнула улыбка, — но я буду строгим отцом, уж извини. Баловство нам не к лицу…

Сколько времени он так сидел? Час? Два? Полдня? Целый?

В какой-то момент древний замолчал, а потом начал тихо-тихо напевать себе под нос:

Тени крылатых помнят отблеск родной планеты,

Три изумрудных солнца и золотой престол...

Станешь ты вскоре, крошка, воином из легенды!

Скоро в мирах галактик грянет опять раскол…

Голос у ар-ани был завораживающий — низкий, глубокий, он звенел, укутывая собой все помещения, взмывал ввысь, падая тут же до шепота и рисуя даже спящему сознанию своей подопечной сказочные, ни с чем несравнимые картины.

Плотный голубой купол задрожал, начиная осыпаться шаг за шагом, мгновение за мгновением, словно в такт пульсирующей в воздухе мелодии.

Сотнями алых капель вспыхнут миры под пальцем,

И в небесах уж виден огненный след меча…

Что тебе шепчет ветер? Кто там кричит: «Останься!»

Крылья поймали воздух, звезды здесь не смолчат.

Два огромных крыла с шелестом распахнулись, словно дирижируя неслышной никому другому мелодии. Глаза-воронки в какой-то миг засияли призрачно-синим светом, а с пальцев стали срываться сгустки энергии, впитываясь под полуосыпавшийся купол, проникая сквозь него и заставляя разрушаться ещё быстрее.

Ар-ани больше не был бесстрастной статуей. Он вскочил, порывисто бросившись к преграде и вцепляясь в неё пальцами. Под его ладонью она начала истаивать, как ни бывало, открывая взгляду свернувшееся в клубочек тело.

Грезы миров и галактик сыплются вновь сквозь пальцы,

Кто нам и что предскажет? Судьбы имеют срок…

Бьются во тьме беззвездной с драконом опять скитальцы,

Правых и виноватых нет – ты читай меж строк.

Мелодия взвивалась верх, оглушая грохотом иллюзорных снарядов, словно бросая прямо из медблока в гущу космической схватки, где ты кричишь, надрывая горло, чтобы свои успели скрыться до того, как все окончательно рванет, где крылья звенят от напряжения, с трудом удерживая на поле боя, где…

— У каждого свой дракон, малышка… С каким будешь сражаться ты? Правильно ли я делаю, отдавая тебе в руки такую силу? Но я не умею сомневаться, так что… будь, что будет.

Он склонился над крепко спящим комочком, легко подхватывая его на руки и закутывая в свои крылья. И режущие даже обшивку крейсеров, сейчас они были мягкими, словно пух, не обманывая доверия спящего создания.

На первый взгляд, изменения были не такими уж и сильными, но… Черты лица стали резче и тоньше. Фигурка — выше и гибче — и суше.

Так пусть возгорится пламя тем, кто по искре сеял!

Сталь этих крыльев, знаю, будет опять крепка…

Закон нерушим и вечен, что охраняет земли,

И ничего не стоит, безумный, жизнь игрока…#_ftn1

Он выдохнул последние слова, чувствуя, как они рассеиваются в пространстве, как оседают на них облаком информационной пыли, как впитываются в эфир, откуда малышка жадно сосет информацию, не в силах от неё отказаться.

Древний рассмеялся — и смех звонкими осколками разлетелся вокруг, заставляя дитя на его руках недовольно заворочаться.

Её темные волосы отросли, доставая теперь до середины спины и отливая то иссиня-черным, то темно-фиолетовым оттенком.

— Моя ты красавица, — тонкие губы раздвинулись.

Бледные пальцы взъерошили густые мягкие пряди. Его не смущала её нагота — для ар-ани это был ребенок. Его создание, а не взрослая женщина, да и он давно уже позабыл, что такое желания плоти.

Кожа его создания была ослепительно-белой, небольшие пока коготки — острыми, но главным было не это. И даже не сила, ровно горевшая в ней ярким пламенем. Нет, главное… пальцы пробежались по спине, вызвав обиженный фырк. Да, небольшие плотные валики на спине были пока маленькими и хрупкими, а прикосновения к ним могли стать немного болезненными. Зато потом...