Я проснулась в светлой красивой комнате в окружении отца и двух своих непоседливых сестер. Все они широко улыбались, смеялись и что-то говорили, но я не слышала ничего. Видела лишь шевеление губ и белоснежные зубы, пока кто-то не хлопнул меня по щекам так смачно, что невидимая заглушка в моих ушах звонко разорвалась. В моё сознание проникли смех и пение птиц за ярким окном.

Удивленно откинув голову, я ошеломленно посмотрела на Кракена, что облокотившись об изголовье, смотрел на меня сверху с нескрываемой усмешкой. Сил, чтобы язвительно ответить колкостью, не было, и даже дракончики, свернувшись калачиком, мирно спали на одеяле. Должно быть, из-за того, что они потратили всю магию, полностью истощилась и я.

Папа протянул мне стакан воды, и я окончательно пришла в себя, искренне отвечая на крепкие объятия. От папы всегда пахло горящей травой и чем-то хвойным, и таким родным был этот запах, что я, положив на его плечо свою щеку, не желала отпускать феникса ни на минуту. Я, видимо, ужасная дочь, но я больше не оставлю своего отца, если тому самому не надоест моё присутствие. Быть может, обстоятельства или же время вновь разведут нас по разные углы мира, но никогда больше не пропаду я надолго. Жаль, что для подобного заключения потребовалось столь много времени…

За двадцать лет Альфинур совсем не изменился, лишь оброс не идущей ему щетиной, которой он сейчас и кололся. Но мои сестры словно бы похорошели ещё больше. Индира стала сдержаннее и спокойнее, а Дейриа начала разговаривать чаще, хотя само слово «молчаливая» всё еще было к ней законно применимо. Они не спрашивали меня ни о том месте, где я была, ни о Кракене за моей спиной, но наперебой рассказывали обо всём, что произошло.

Сев к вечеру за кухонный столик и вооружившись чаем со сладостями, мы вновь постоянно срывались на непрекращающиеся объятия и странные извинения, в которых не было смысла. И прежде, чем услышать обо всём понемногу, Индира схватила меня за руку и потащила на соседнюю площадь, что по совместительству оказалась главной. Столица изменилась, точнее, теперь это был обычный город, который перестроили из-за разрухи во время прошедшей войны. Прежде, чем мы вышли, моя сестра попросила через Аметиша изменить наши внешности, и смысл подобного действия я поняла лишь тогда, когда мы пришли к нужному месту.

На главной площади стояла огромная статуя высокой девушки с распахнутыми крыльями и развивающимся платьем. В руке она держала длинный двуручный меч, тогда как второй рукой колдовала заклинание, которое скульптур изобразил в виде вечно сияющей розоватой сферы. Я взглянула в лицо воинственной девушки и с минуту стояла молча, смотря то на подпись внизу, то на Индиру, что уже разрывалась от смеха.

— Какого это быть настолько знаменитой? — произнесла она, подбегая ближе и хватая меня за руку.

— Как-то я пока не пойму…

— Я вижу по твоему лицу, — рассмеялась она, — жители столицы видели тебя и признали своей спасительницей. Ну, золотую ручку сюда ещё и Эдир приложил. Для этой страны ты теперь легенда! Наверное, в ближайшее время людям стоит всё-таки показаться, они будут в восторге!

— Это всё ещё не вяжется в моей голове, но…Индира, не говори людям, что мужчина рядом со мной Кракен. Пока не стоит. Будем работать постепенно.

— Договорились!

Вернувшись за чаепитие, мы вновь вернулись к разговорам о прошедших двадцати годах, и вот, что я узнала. Война между государствами была завершена, едва Кракена запечатала моя ныне известная на весь остров особа. Был подписан мирный договор о ненападении, и с тех пор на Тарском острове нет войн. Эдир правил после произошедшего ещё четыре года, после чего сам сошел с трона, отдав бразды правления юному дарованию из аристократического рода, при котором ныне служил советником. Отношение жителей к нагам перешло из враждебного в терпеливое, и теперь он мог больше не скрывать своей настоящей формы. Ему приписывали роман с одной приезжей дамой знатного происхождения, и все уж было думали о его свадьбе, однако, слухи так и остались слухами, хотя, по словам Индиры, инициатором подобного разрыва отношений был именно Эдир. Решив не задавать больше вопросов о наге, я попросила продолжить рассказ, и узнала, что моя сестра и Норн победили проснувшегося вепря, что был размером с гору и жестоко убивал людей. После скитаний по Северной Империи (Дейриа так и не рассказала мне о том, что же Норн там искал), он три года назад вернулся на остров, чтобы стать главнокомандующим. Пробуждение огромных зверей после запечатывания Кракена вдруг стало открытой проблемой, и даже Лион не раз помогал в подобных походах на монстров. Он вернулся в клан, и теперь владеет огромной Академией, в которой изнеженных Гоарских мужчин учат быть воинами. Видимо, сила вошла в моду. Впрочем, как рассказал мой отец, внешне нимфы так и остались хрупкими и сухопарыми, пускай и преобразились внутренне.

В становлении Академии ему помог Некрис. Я с волнением слушала о нем, ведь исчезновение метки могло послужить очередным проблемам со стороны признания власти. Однако Госпожа Серебристых Рек, услышав о произошедшем, вдруг встала на защиту Некриса, позволив тому выбрать себе жену тогда, когда придет время. Таким образом, клан был сохранен, а власть нимфа никто не мог оспорить. Всё шло так, как должно было. Прекрасно. Клан Призрачных Гор, кстати, был изгнан с территории Империи, а, чтобы сохранить нерушимое количество правящих ветвей, на их место был воздвигнут древний, но позабытый клан Зыбучих Песков, в котором правила крайне милая и мудрая Госпожа.

Я узнала о том, что во время запечатывания, драконы были видны всем окружающим, а потому Остров принял религию Империи Гоар. Сложную задачу по просвещению взял на себя Киас, что стал главным священнослужителем и в этой стране. Жителями был построен великолепный храм, в который, к моему смущению, была поставлена ещё одна моя скромная статуя, что отличалась от первой наличием на мне маленьких драконов. Десять лет назад Киас посещал кланы Восточной Империи, но после вновь вернулся на Остров, отказавшись от брака, который сулил ему выгоду.

Выслушав рассказ про новые законы и праздники, один из которых уже посвящался мне, я попросила поведать о судьбе двух спасенных мною детей. На этих словах Индира засветилась, как сфера, которую держала моя статуя. Она назвала нимфов талантливейшими магами, которых когда-либо видела. Ведь, если подумать, то Шаркану уже тридцать четыре, а малышу Ширу — двадцать семь. После произошедшего они учились при дворе Эдира, а после, когда тот ушел от власти, отправились за Норном на Север, где продолжили обучение. Сейчас Шир является советником Некриса, а Шаркан — известный на весь мир придворный маг во дворце нового князя.