— Угу. — Я сделал небольшой глоток, чувствуя, как кофе медленной тягучей волной обжигает трахею.

— Умерли. Все.

— Не твоя вина.

Я вновь поднес кружку к нему. В этот раз прилагать усилий не пришлось, он сам сделал глоток.

— Слышал где-то, что натуральный кофе понижает риск слабоумия, — поделился я. Уголок его губ дрогнул, словно он оценил мою шутку.

За окном потихоньку рассвело. Кофе кончился, неожиданно быстро оказавшись в мочевом пузыре. Хотел было уже отправиться по нужде, но в какой-то момент в мозгу перемкнуло.

— Давай, Семыч, натягивай портки. Прогуляемся.

Бросив ему одежду, принялся ждать. Руки судорожно схватили штаны. С трудом справляясь, он все же их натянул. С обувью я помог сам.

Приложив некоторые усилия, сумел поднять его на ноги. Перекинув тяжёлую руку через плечо, буквально волоком вытащил Сёмыча из казармы. Встретившиеся в отходнике бойцы, удивлённо вытаращились на открывшуюся картину. Больше всего удивились, когда с положенными процедурами он справился сам.

После, натянув на него свою куртку, выволок Сёмыча на улицу. Усадив его на лавку, принял упор лёжа на промерзлой земле и приступил к положенным нормативам.

К девяти из села прибежала санитарка с медицинской сумкой наперевес. Обвела всех испепеляющим взглядом, увидев, что ее подопечный уже не валяется мертвым грузом на постели, а вполне сносно на ней сидит.

— Кто его поднял?

— Ну, я.

— С мозгом дружишь? Ему прописан полный покой.

— Такой покой приведет только к атрофии мышц.

— Ты медик?

— Отнюдь.

— Тогда давай каждый будет заниматься своими обязанностями.

Расчехлив сумку, она достала оттуда новый подгузник, систему и два флакона для капельницы.

Ее всполошность и тихий бубнеж разбудил Сепуху. Он уселся на кровати, посмотрев в нашу сторону осоловелым взглядом.

— Слушай, Архип. Тебе чего не спится?

— Когда его заберут? — Поинтересовался я, следя за манипуляциями суматошной женщины. Ее квалификация вряд ли была способна поднять Сёмыча на ноги.

— Кто его куда заберёт? Его списали уже давно, — отозвался Сепуха, вновь укладываясь. — Смотри правде в глаза. Вы здесь никто и беспокоиться о вас никто не будет.

***

Это был первый и единственный раз, когда я решил позвонить матери. Взяв у Макса телефон, вышел из казармы и уселся на лавку, где меня никто не мог бы подслушать.

— Алло?

— Дай номер моего лечащего врача.

— Дима, ты? Что случилось?

— Номер врача.

— У тебя какие-то проблемы?

— Послушайте, Алина Анатольевна, у меня нет ни времени, ни желания объяснять. Дай номер, на том и разойдёмся.

— Дима, где ты? — Впервые в ее голосе промелькнул намек на беспокойство.

— Там, где мне и положено быть. В армии. Так что, дашь номер или как?

— Да, сейчас. Подожди.

— Смс-кой скинь.

— Хорошо, а…

Не став дослушивать, отключился. Через минуту сотовый брякнул. Пришел обещанный номер.

— Слушаю.

— Добрый день, док. Узнали? Архипов Дмитрий.

— Архипов? Узнал. По какому поводу звонишь?

— Консультацию по телефону не проведёте?

— Что стряслось, пациент? — Сквозившая в голосе усталость сменилась на профессиональную заинтересованность. Уже хоть что-то.

— Восстановление после контузии. Что нужно делать?

В трубке повисла пауза.

— Я тебя правильно понял, Архипов, ты всё-таки слинял в армию?

— Частично. Не о том вопрос.

— У тебя контузия? Слишком бойко отвечаешь для пострадавшего.

— Не у меня. Так Вы мне поможете, док?

— А что с профильными специалистами? Или ты мне настолько доверяешь, Архипов?

— Нет здесь профильных. Было бы иначе, я бы Вас не беспокоил.

— Даже не буду вдаваться в подробности о твоём местонахождении, пациент.

— И на том спасибо.

— Какой степени контузия?

— Об этом объективно судить не могу. Обследования не проводились.

— Общую картину обрисуй. Какое лечение предпринимают?

Вкратце описав ситуацию Семыча, получил развернутый метод лечения.

— Помни, Архипов, главное — не навредить, — подытожил врач с усталым вздохом и отключился.

____________________________________

Дни, пропитанные сонным коматозом, закончились. Воодушевление, с которым я занялся Семычем втихаря от санитарки, вернуло в мою душу немного спокойствия. Он не шел на поправку, это правда. Но прогресс был. Не явным, но заметить его я мог.