— Может, Сепуха с нами? — Предложил Мержинский, но тут же осёкся, наткнувшись на взгляд Старшины, стоящего возле командира.

— Вы-пол-нять!

— Есть выполнять.

В сумерках дорога через лес едва различалась. Мы старались ступать бесшумно, но то и дело натыкались на промёрзлый сухостой, которой хрустел от каждого прикосновения.

Спустя полчаса выбрались к оврагу. Едва перебравшись по обмёрзлой запрошенной земле, ступили на поле, как Мержинский тихо приказал:

— Ложись.

Мы одновременно ухнули вниз, прижавшись к заснеженной земле.

— Там, — указал он вперёд.

— Твою мать, — протянул Макс.

Буквально в сотне метров от нас стояла колонна из девяти танков. Антоха потянулся за рацией.

— Старшина… Старшина…

Сквозь помехи мы едва уловили ответ с того конца.

— Танки. Девять.

— Рацию убери! — Успел предупредить я, вдавив голову Мержинского в сугроб.

Мимо проехали три танка боевого охранения. Их можно было даже потрогать рукой.

— Вашу ж…

— Бойцы! Бойцы, вашу мать! Приём!

— Двенадцать, Старшина, — прошептал Антон со сбившимся дыханием, смахнув с лица другой рукой снег.

— Не слышу! Бойцы! Приём! Что за чертовщина?!

— Двенадцать танков! Старшина!

— Квадрат?

Указав квадрат скопления техники, Мержинский получил предупреждение об артиллерийском обстреле. Прижав рацию к себе, еле слышно выдохнул.

— Ждём.

Ждали около часа, основательно укапавшись в снег. Но обстрела так и не последовало.

Спустя время к танкам подъехала пехота на "Камазах", и войска стали рассредотачиваться.

— Это всё на нас? — уточнил Макс охрипшим шёпотом, подув на окоченевшие пальцы.

— За селом второй КПП. Там ребят побольше. Оттуда и пополнение приходит, — пояснил Антон, не отводя взгляда от танков. — Чего они там, уснули все? Старшина! Приём!

Танки и пехота медленно двинулись к селу, по пути разделяясь.

— Старшина!

— Слышу тебя, — в рации раздался голос командира.

— Пятнадцать "Камазов" с людьми и двенадцать танков, товарищ командир! Двинулись в вашу сторону. Окружают.

— Понял, — коротко известил он, оставив после себя помехи на линии. Больше связаться с ними не удалось.

— Что делать будем?

— А что мы сделаем, Архип? Лучшее, что мы можем сделать — сидеть и не высовываться.

— По-сучьи это, Антоха.

— А что не по-сучьи, Димон? Мы обстрел попросили, они спасовали.

— Перебьют же.

— Ну, вали, герой. Спасай всех своим калашом.

Повторять дважды не пришлось. Отлипнув от заснеженной земли, подобрал калаш и на негнущихся ногах двинулся обратно.

— Стой, придурок! Куда тебя понесло?

— Да пошёл ты.

Нагнали меня метров через двести в густом ельнике.

Держа автоматы наготове, мы молча продвигались к селу.

Окоченевшие ноги вязли в сугробах. Буквально через каждый метр кто-то спотыкался, валился, но мы упорно двигались дальше.

— Я сейчас сдохну, — поделился Макс мимоходом.

Антон молча достал из-за пазухи флягу и протянул ему. Макс сделал глоток, поперхнулся и передал мне.

Принятое на грудь отрезвило, вопреки всему.

Послышался взрыв.

Ещё один.

Пулемётная очередь.

Не сговариваясь, ринулись вперёд. Забив на сухостой и на предупреждения Старшины, что его обламывать нельзя.

От бомбёжки закладывало уши. Предчувствие дурного только придавало сил.

— Ложись!

Голос Мержинского тягучей удушливой волной протянулся по морозному воздуху и утонул в очередном взрыве.

То, что открылось нашему взгляду, иначе как адовый штурм не назовешь.

Барак и село накрыл ракетный смерч. Лупили туда, где уже ничего толком не осталось. Словно ставили жирную кровавую точку.

Опоздали.

— Командир… Старшина… Приём! Приём! — Как в бреду повторял Антоха в рацию, перекрикивая взрывы.

Два часа и ничего. Рация молчала.

— Старшина! Приём!

— Завязывай, — попросил я. — Нет там никого.

— Старшина! Вашу мать. Старшина!

Разжав руку с окровавленными, содранными об обледеневший снег пальцами, я выхватил рацию и засунул в свой карман.

— Осталась водка? — Отрешённо поинтересовался зелёный, волей судьбы спасшийся с нами.

— Нет ни черта, — отозвался Макс.