Шрифт:
– Фьо-ольвир!
– пропело из-за наклонившейся, обомшелой ограды.
– Фьоли!
– Хейвиска!
– крикнул Фьольвир, услышав знакомый голос.
– Фьоли.
– Я здесь!
– крикнул Фьольвир, поворачиваясь и пытаясь разглядеть любимую в свете солнца.
Унномтюр отошел в сторону и принялся ковырять грязь носком штира. Если кто-то осмелился бы и заглянул в его опущенное лицо, то обнаружил там грустную улыбку.
– Фьоли.
– Да где ты?
– отчаялся Фьольвир, крутясь на месте.
– Я не вижу!
– А ты не смотри, - пришел шепот.
– Как не смотри?
– Я изменилась, Фьоли.
– И чего?
– спросил Фьольвир.
– Я тебя мертвую видел. И живую видел. И которая Ульфха - видел. Мне никакая ты не страшна.
– Все равно.
– Да что у вас тут?
– закричал Фьольвир.
– Фьоли.
Он почувствовал, как чужие пальцы легли на плечи. Фьольвир попробовал повернуть голову, но был остановлен прикосновением ладони к щеке. Кожу обожгло холодом.
– Не надо, Фьоли.
– Почему?
– Я тебя увидела - это главное, - сказала Хейвиска.
– А я?
– А ты просто говори со мной.
– Хорошо, - кивнул Фьольвир, проглатывая набухший в горле ком, - я не против. Будем говорить.
– Да.
– О чем будем говорить?
– О чем хочешь, - сказала Хейвиска.
– Ладно.
Фьольвир ощутил, как к нему прижались со спины. Затылок - к затылку, лопатки - к лопаткам, ягодицы - к ягодицам.
Холодно.
– Как ты?
– спросил он, унимая дрожь.
– Плохо, - сказала Хейвиска.
– Все так быстро меняется. Мы изменились. Это уже не Тааливисто, Фьоли. Даже лодка, которая нас привезла, едва не затонула. Я думала, что Тааливисто - это вечный праздник…
– Это боги…
– Да, боги покинули нас.
– Нет-нет!
– сказал Фьольвир.
– Они не покинули! Это Мтаг! Макафик. Он заключил их в шкатулку и сейчас несет ее к вахенам, к изначальной тьме.
– Разве такое может быть? Боги же всесильны.
– Так случилось, милая.
– Не понимаю.
– Мтаг хочет заключить с тьмой сделку.
– А боги?
– Боги в шкатулке, милая.
– Но зачем они забрались туда?
– Они не забирались. Это Мтаг заманил их.
– А Мтаг - бог?
– Нет, человек. Макафик, ученик Хэнсуйерно.
– Как же он смог, если человек? Ты обманываешь меня, Фьоли?
– В голосе Хейвиски зазвенела обида.
– Почему ты обманываешь меня?
– Я не обманываю!
Фьольвир попробовал развернуться, но почувствовал, что не может этого сделать. Спина его намертво примерзла к Хейвиске.
– Что ты…
– Не оборачивайся, Фьоли. Я не хочу, чтобы ты видел меня.
– И кто кого обманывает тогда?
– крикнул Фьольвир, вздергивая голову. Он зашевелил плечами.
– Что это вообще за…
– Не надо, Фьоли!
– Я хочу видеть!
Фьольвир задергался. Многочисленные синие, красные глаза следили за ним из окон, щелей и дверных проемов. Человеческие фигуры казались изменчивыми, беспрестанно оплывающими и формирующимися заново, будто пар или туман, поднимающийся от земли.
– Маттиорайс, - шептали они.
– Сын Магнира.
– Иди к нам, Маттиорайс!
– звали они.
– Фьоли!
Хейвиска стонала, но Фьольвира это остановить уже не могло. Он выкрутился из рубахи, раздался треск, спину дернуло болью, словно прихваченная холодом кожа отстала вместе с одеждой.
– Не-ет!
– Арнасон, не стоит, - подал голос Унномтюр.
Впрочем, было поздно. Фьольвир развернулся. Глазам его предстало скособоченное и странное образование, угадать в котором человека было едва возможно. От Хейвиски остались лишь глаза и ладони, все остальное казалось наспех слепленной из грязи, веток, коры и мелких камней фигурой.
– Хейвиска…
– Не смотри!
Существо подняло нелепые, одна толще другой, подобия рук, пытаясь закрыть лицо, сложенное из двух булыжников, комков глины, обозначивших лоб и нос, и ветки, согнутой в дугу-улыбку.
– Хейвиска.
– Отвернись!
Хейвиска согнулась, лоскут рубахи забелел на ее земляном боку. Фьольвир шагнул ей навстречу.
– Хейвиска.
Он обнял то, что было его любимой.
– Фьоли!
Хейвиска зарыдала, затряслась в его объятьях. Фьольвир, успокаивая, гладил колючее от сухих травинок плечо.