– …сон!
– вздернулось поверх воя.

– Да-а!
– крикнул Фьольвир.

В рот словно бросили горсть земли. Фьольвир закашлял, сплюнул на бегу. Прикрывая лицо ладонью, бросился в едва видимый просвет. Ветер уже ревел. По плечам, по ногам, по затылку то и дело стучали комья земли и мелкие камешки. Почему-то у Фьольвира не было сомнений, что скоро полетят булыжники, жерди и, возможно, даже бревна.

Он вскрикнул, отбив обо что-то пальцы босой ноги, перепрыгнул то ли через ворох белья, то ли через одного из обитателей Тааливисто, подскользнулся и упал в грязь. Земля ходила ходуном - попробуй-ка подняться. Тонкие серебряные нити-указатели лопались и брызгали искрами.

Фьольвир перевернулся, нашел упор для ноги.

– Арнасон!

Из тьмы, из круговерти вынырнула пригнувшаяся фигура, синью плеснули глаза. Рука протянулась к Фьольвиру.

– Эй!

Рядом, всего в трех крафурах смялся дом, будто кусок мягкой глины. В темном воздухе замелькали силуэты, похожие на человеческие.

– Фьоли! Маттиорайс!

Силуэты унесло вперед, они растаяли, скрылись за танцем земли и пыли.

– Арнасон!

Унномтюр поймал Фьольвира за шкирку и потащил за собой. Одной рукой он держался за серебряную нить, гудящую, струной выгибающуюся высоко над головой.

– Вперед!

– Я уже, уже!

Фьольвир проскользил ногами, но встал, зачерпнув кулаком траву вместе с дерном.

– Выход за Большим Домом!
– прокричал ему на ухо Унномтюр.
– Нам туда!

– Я понял!
– закивал Фьольвир.

Воздух гудел, воздух дергал за волосы, бороду и одежду, грязь и песок летели в лицо. Фьольвир с трудом различал Унномтюра, бредущего на шаг впереди. Божественное создание прикрывалось от ветра полой везинга, но помогало это мало.

– Вперед!
– крикнул Унномтюр.

Мимо вдруг проскочило свайное бревно. Чуть в стороне, в небольшом просвете, Фьольвир увидел, как беззвучно оседают неуклюжие дома Тааливисто. Один за другим. Ф-фух!
– и нет. Земля слева приподнялась взгорком, и в нее, как ягоды в тесто, уткнулись, вдавились выводком серые валуны.

– Фьоли!
– взвился крик.

– Я вернусь!
– отозвался Фьольвир.

Тьма вокруг сгустилась, и он потерял направление. Унномтюр, который только что был рядом, исчез. Серебряные нити пути лопались, внося в рев разбушевавшейся природы тонкий хрустальный звон.

– …асон!
– услышал Фьольвир.

– Я здесь!

Он согнулся, преодолевая сопротивление воздуха, выставил руки, потом встал на одно колено. Воздушный вихрь нес камни и сор по кругу. Вот же дела. Вперед? Конечно, вперед! Он - герой. У него - героическая сила. Эту силу…

Фьольвир зарычал на порыв ветра, решившего повалить его набок. Пятка босой ноги уперлась в землю.

Эту силу узнала Ульфха. Эту силу узнают еще многие!

Он поднял голову, разглядел скачущую по ветру серебряную нить и вытянул к ней пальцы. Первый шаг дался тяжело, но сделать второй оказалось куда легче. Третий был еще легче. Фьольвир вбивал ступни в землю и шел за нитью наперекор круговерти.

– Я - герой!
– шипел он, отплевываясь от песка и травы.
– Хэнсуерно меня побери, я вам всем еще покажу.

Камни и ветки били его по плечам, по ногам, в спину. Он не обращал внимания. Он проламывал тьму и ветер, скалясь и упрямо наклоняя голову. Нить наконец оказалась в его ладони, и Фьольвир почувствовал, как она дрожит, готовая оборваться.

Пласт земли, заворачиваясь, рванул сбоку, но он принял его локтем, бедром и заставил разочарованно опасть.

– Арнасон!
– раздалось совсем рядом.

– Да!

Из бешеного кипения пыли, грязи, сора проступил Унномтюр с улыбкой на пустом лице.

– Да ты герой, арнасон!

– Вот!

Фьольвир показал ему серебряную нить, намотанную на правого «брата».

– Это хорошо, - кивнул Унномтюр.
– До Большого Дома еще десяток шагов. Дальше - четвертый ключник.

Пригибаясь, они двинулись вместе. Ветер еще пытался сбить их с ног, но, кажется, терял силу. Фьольвир признался себе, что странно рад, когда Унномтюр шагает рядом. Не человек, но, наверное, почти друг.

Если бы еще не расправа над Хворвиком!

– Это снова какое-то чудовище?
– спросил Фьольвир.

– Хуже.

– Какой-то герой?

Унномтюр хмыкнул.

– Почти угадал.

– Предыдущий герой?

– О, куда ты подумал!
– Унномтюр сделал паузу, пережидая порыв ветра.
– Нет, арнасон, все еще страшнее.

Остов Большого Дома, похожий на обугленный скелет, пророс перед ними, протянул балку, выпятил изъязвленную каменную губу. И почти сразу же ветер скрыл, скомкал его, запорошил пылью, превратив в изломанную, едва угадываемую тень.