– Можете не умолять, - сказал я, борясь с накатившим на меня раздражением.
– Думаю, Лили сказала вам по телефону, что я - могила.

Миган нервно затянулась сигаретой и раздавила её о донышко квадратной пепельницы из черного оникса, весившей, должно быть, не меньше кегельного шаpа.

– Да, конечно, - неуверенно произнесла она.
– Словом, когда я приперла Норин к стенке, она рассказала мне про... Линвилла. Надеюсь, вам не нужно говорить, в каком она была состоянии. Вот тогда-то, - Миган покосилась на Лили, - я и узнала, что она уже все тебе выложила. Я рада, что ты хоть как-то её утешила, хотя после этого чувствую себя почти... ненужной. Бесполезной.

Миган даже не пыталась унять сквозившую в голосе горечь.

– Но ведь ты была за океаном!
– напомнила Лили.
– Девочка не хотела расстроить твой отдых.

– Допустим, это так, но я все-таки предпочла бы...
– голос Миган предательски задрожал и она повела плечами, словно подчеркивая свою беспомощность.

– И надо же, чтобы это случилось именно с Норин!
– вставил Памсетт. Ведь более милой и славной девушки днем с огнем не найти.

– Не будь таким наивным, Эдвард!
– резко сказала Миган.
– Норин ничуть не лучше всех остальных. Порой мне кажется, что три четверти современных молодых женщин одеваются и ведут себя так, словно сами напрашиваются, чтобы их изнасиловали...

– Миган!
– глаза Лили гневно засверкали.

– Но ведь это правда, - настаивала Миган.
– Я знаю, что...

Пора было срочно переменить тему.

– А когда брат Норин узнал о случившемся?
– громко спросил я.

Миган, едва успев притушить наполовину выкуренную сигарету, уже вытащила следующую, но закурила сама, нервно отмахнувшись от услужливого Памсетта, который уже щелкнул золотым "данхиллом".

– Тогда же, когда и я, - ответила она.
– Во время торжественной вечеринки по случаю моего приезда. До этого она хранила молчание... если не считать Лили, конечно.
– Тон Миган не оставлял сомнений в том, с каким неодобрением она относится к доверительным отношениям дочери с сестрой.
– И вот теперь, пожалуйста: Майкла допрашивает полиция, а Дойл суетится, пытаясь выведать, в чем дело. Кошмар какой-то!

Тут мне придется вам кое-что объяснить. Дойл, которого упомянула вконец расстроенная Миган, приходился ей бывшим мужем и отцом обоих детей. С Дойлом Джеймсом я встречался дважды, в последний раз - лет десять назад. С Миган он развелся едва ли не в прошлом веке, но, хотя я особенно не знал никого из бывших супругов, глядя на Миган, причину было определить нетрудно. Дойл - простой, общительный, почти разбитной парень, тогда как Миган - замкнутая и обидчивая светская женщина. Родом Дойл из Джерси-сити и в жизни всего добился сам; начал с крохотной химчистки в джерсийском захолустье, а с годами открыл целую цепь химчисток и прачечных самообслуживания, раскинувшихся на добрую половину штата. Первый миллион, по словам Лили, он сколотил уже давно. Далее вы уже познакомитесь с Дойлом сами.

Миган наконец соизволила присесть, к вящему удовольствию собравшихся, однако не успела она развалиться на софе, как звякнул дверной колокольчик, и её тут же подбросило, как из пращи.

– Это, должно быть, Дойл!
– выкрикнула она, устремляясь в прихожую. Однако Кармелла её опередила, и несколько секунд спустя Дойл уже стоял в дверях гостиной, обводя нас взглядом. Лишь увидев его, я вспомнил одну его черту, поразившую меня в свое время: Дойл один из тех людей, которые сразу приковывают к себе всеобщее внимание.

И дело тут вовсе не в его габаритах, хотя природа его не обидела: при росте шесть футов и четыре дюйма Дойл весил около двухсот тридцати фунтов. Так вот, выделяла его какая-то исключительная самоуверенность, подобную которой Вулф даже называет апломбом - так, во всяком случае, он в свое время выразился, описывая меня. На волевом румяном лице Дойла Джеймса всегда играла легкая полуулыбка-полуусмешка, а вот копна густых ухоженных волос за время, что я его не видел, почти совсем поседела.

– Привет, Миган, - без особого дружелюбия кивнул он бывшей благоверной.
– Лили! Здравствуй, красавица!
– В три шага он пересек гостиную и, сграбастав Лили в медвежьи объятия, расцеловал её так, что мне пришлось напоминать себе об их весьма отдаленном, пусть и бывшем, родстве.
– Привет, Памсетт, - добавил он, словно по зрелом размышлении.
– И... О, это ведь, кажется, Арчи Гудвин? Похоже, стаpина, мы с вами не виделись с тех самых пор, как сводили этих сестренок на стадион лет, эдак, девять назад.

– Да, у вас хорошая память, - кивнул я, пожимая его руку.
– Мы играли против Филадельфии. Вынесли их в дополнительном иннинге в пух и пpах.

– Да и вы, я вижу, на память не жалуетесь, - подхватил Дойл, принимая чашечку кофе от Кармеллы.
– Янгблад залепил тогда так, что мяч за трибуны улетел.

– Я очень рада, что вы вспомнили друг друга, - фыркнула Миган.
– Дойл, что ты выяснил? Что там вообще творится, черт подери?

Дойл покачал головой.

– К Майклу меня не пустили. Поскандалил немножко, но пробился только к лейтенанту Роуклиффу, полнейшему придурку, который признал лишь то, что Майкл у них. Встретиться с ним не разрешил, но сказал, что допрос закончится примерно к утру.

– Господи, Дойл, но ведь Майкл и так во всем идет им навстречу. Стоило им только пpиехать к нему, и он тут же отправился с ними в полицию. Сам. Миган яростно встряхнула головой и обратилась ко мне: - Вы знаете их порядки. Разве они не обязаны допускать членов семьи или адвоката, по нашей просьбе?

– Сколько лет вашему сыну?

– Двадцать семь.

– Значит, он уже взрослый. Ему уже зачитали стандартное предупреждение.

– А что это такое?
– нахмурилась Миган. Видимо, она не увлекалась полицейскими сериалами.