Если бы батя узнал, что я рассказываю об этом кому-то постороннему, он бы мне здорово навтыкал. Знали эту историю из пиджаков хорошо если человек пять. ДСП. Но почему-то мне было важно, чтобы знала Оля.

– В Афган он ездил ходками, по несколько раз в год. И вот дали приказ его группе зачистить одно село, где сидели духи. А чистили жестко. Сначала кидали гранаты, потом смотрели, остался ли кто живой, и добивали. Иначе было никак. И получилась какая-то нестыковка. Случайно или нет, никто уже не разбирался. Зачистили в итоге сходняк крупных командиров – афганских, но своих. Бошки полетели сверху донизу. Бате светил трибунал, и никому не было дела, что получили приказ. Афганская сторона требовала крови. Хорошенько мог присесть. Ну и, в общем, его похоронили, чтобы не сажать.

– Как? – захлопала глазами Оля.

– Смотрела «Возвращение высокого блондина»? Примерно так же. Они же там не под своими именами были официально. Некий Петр Иванов упокоился в Москве на Ваганьковском. Как героически погибший в бою. Хотя Героя посмертно так и не дали. И не спрашивай, кто в этой могиле. Может, никого, а может, кто-то и лежит. Батя там был пару раз, даже цветочки приносил… своей почившей военной карьере. Ему сказали: сиди тихо, не высовывайся, все вернем. И он служил дальше… прапором.

– Серьезно?!

– Ну да. А как только все утихло, встретил мать. Едва заикнулся о разводе, его мадам написала командованию о том, какой Филатов моральный разложенец. Тогда еще были партсобрания и все такое. Ему намекали: Петя, ты че творишь, кретин, мы только начали тебя обратно вытаскивать. Но Петя послал всех на хер, развелся и женился. И еще пять лет прослужил прапором. Потом кое-что вернули. Майорское звание – с ним и ушел на пенсию. А вот ордена так и остались где-то в сейфах на Лубянке. Их тогда и так не давали, только посмотреть и обратно в сейф. Ну и потом семье перед похоронами. Ну а батины и на похороны не отдадут. Это ж не его, а Петра Иванова, которого и так закопали.

– Надо же как все… - тихо сказала Оля. – Знаешь, я хотела бы с ним познакомиться. И с мамой твоей тоже.

Я молча наклонился и поцеловал ее.

Даже если это просто импульс, спасибо тебе, Оля.

– Накинь что-нибудь, - встав с дивана, я потянул ее за собой. – Пойдем.

Оля надела свитер, куртку, и мы вышли на крыльцо. Из окон лился свет, у ограды горел фонарь, снежные хлопья медленно и мягко летели с черного неба. Как в тот вечер, когда мы познакомились. И когда первый раз пошли на свидание. И когда отмечали Старый новый год и я держал ее на руках.

– Ну что, ты так хотела? Вечер, снег, никого вокруг?

– Женька, как здорово! – она повисла у меня на шее. – Спасибо тебе! Ты… самый лучший!

Эта ночь отличалась от предыдущих. Появилось что-то новое, то, чего не было раньше. Я не знал, что именно, но ни за что на свете не хотел упустить это – важное, необходимое.

Уснули мы ближе к утру, а когда проснулись, оказалось, что двор исчез, а Кот превратился в огромный сугроб.

– Хьюстон, кажется, у нас проблемы, - присвистнул я и нащупал под одеялом Олину пятку.

***

– Е…ть… - ахнула благовоспитанная Оля, выглянув в окно.

В сочетании с откровенно провоцирующей позой это прозвучало не как выражение эмоций, а как просьба или даже приказ. Солнце забежало за тучку, в ушах забухало.

– Слушаюсь, моя королева, - подобравшись сзади, я одной рукой сжал ее грудь, а другой начал прокладывать путь между стиснутых ног.

– Женька! – взвизгнула она.

– Ну а что? Пять минут погоды не сделают. Погода уже сама сделалась. Ночью.

– Тогда почему всего пять минут? – обернувшись через плечо, Оля хищно посмотрела на меня и облизнула губы.

– Да потому что ты уже готовая, - я зашел по самую ладонь и привычно ошалел от того, какая она горячая и мокрая. – Признавайся, небось во сне порнуху смотрела.

– Не во сне. Открываю глаза – а она вот она. Порнуха.

– Это где? – удивился я.

– Да вот, - нащупав нужный фрагмент, Оля легонько погладила его.

– Какая же это порнуха? – я притворился, что обиделся. – Самый обычный утренний стояк.

– Обычный? – ее пальцы сомкнулись уже основательнее. – Правда?

– Ну… ладно, не обычный. Волшебный.

Покусывая за ухо, я в нескольких похабных фразах донес, какие именно расчудесные вещи можно наколдунить этой волшебной палочкой. Продолжая при этом нажимать на не менее волшебные кнопки. Щенячий скулеж весьма прозрачно дал понять, что п…ть не мешки ворочать.

Давай уже к делу, товарищ!

Вот еще одна прелесть уединенного места – можно выплескивать всю акустику, не опасаясь травмировать чьи-то нежные уши за стеной. Мы, правда, и дома не особо стеснялись, но когда знаешь, что вокруг никого, это уже совсем другой расклад.