— Кир Георгиевич сказал, что приедет. Тебе нужно его подождать.

— Мне некогда ждать, — прорычала я сквозь стиснутые зубы.

Ни Елени, ни Кир не были виноваты в том, что случилось. Но моя странная болезненная злость врезалась именно в них. Меня буквально выкручивало наизнанку. И я ничего… Совсем ничего не могла с этим сделать.

— Я понимаю, но ты всё равно пока никак не можешь повлиять на ситуацию, — примирительным тоном произнесла Елена.

— Знаю, — я спрятала лицо в ладонях. Весь внешний свет неожиданно начал меня раздражать.

Когда на пороге комнаты возник Кир, я застыла. Спокойный взгляд серо-голубых глаз сосредоточился на моем лице. Он хотел выудить информацию. Донести до своего хозяина смысл моих слёз.

Елена тактично оставила меня с Киром наедине. Я стояла перед ним, чувствуя, что снова начинает колотить дрожь.

— Мой водитель доставит тебя в аэропорт, — в голосе привычная собранность.

— Спасибо, — я хотела подойти, хотела обнять, но почему-то не решилась.

— Но я советую тебе остаться.

— Остаться? Кир, наверное, ты не совсем понимаешь, но мой отец… Я… Должна быть там.

— Это тебе навредит, — знакомый холод в спокойном голосе внезапно полоснул меня.

— Хуже уже не будет, — я крепко сжала руки в кулаки, будто в последней попытке не распасться на куски.

— Я не желаю тебе зла, — Кир в привычной манере чуть склонил голову набок. — Поэтому и говорю, что будет лучше, если ты останешься.

— Я не могу, неужели ты этого не понимаешь? — меня охватил новый приступ злости. Колючей и неуправляемой. Она раскаленным железом заструилась по моим венам.

— То, что уже случилось — не исправить, — Кир взглянул на свой телефон, кажется, ему пришло сообщение. Но он спрятал смарт в карман, игнорируя уведомление. — Цикл жизни конечен. Смерть — это не горе и не утрата. Это неизбежный финал. И его можно спокойной пережить вдали. А не присутствовать на всех этих церемониях, что ровным счетом ничего не значат. Покойнику они уже не нужны. А покачнуть твое душевное равновесие вполне могут.

— Нет, — отрезала я. — Ты… Ты ничего не понимаешь. Я должна, — в глотке снова зацарапало. В моем сознании отец всё еще был жив. Я не верила в то, что он умер. — Это же папа! Мы… мы были так близки. И он… Там… Один… А я…

Я обхватила свое горло двумя руками, потому что казалось, что оно сейчас расплавиться. Мне было так больно. Эта боль застряла где-то в лёгких, расползаясь по животу, поднимаясь к гортани.

— Останься. Здесь тебе будет лучше, — спокойствие в голосе Кира раздражало.

— Нет! — рявкнула я и подавилась собственным всхлипом. — Мне нужно идти.

Я не понимала, что говорю и что делаю. В голове билась лишь одна мысль — я должна попасть домой.

— Подожди, — Кир крепко ухватил меня за предплечье, когда я попыталась выйти из комнаты. Стало больно. И эта боль на секунду отрезвила меня. — Просто останься, — в его глазах, что вдруг посерели, мелькнула странная тень, быстро ускользнувшая эмоция. — Здесь, — пальцы еще крепче сжались на моей руке. — Со мной. Ты мне нужна, Лян.

— А мне нужно вернуться домой, Кир. Я бы хотела остаться, правда. Но не могу. Не вынуждай делать выбор. Это отец, — я глубоко вдохнула, чувствуя, знакомое жжение в глазах. Слёзы.

— Ты мне помогаешь, — Кир неподвижно смотрел на меня с высоты своего роста.

Я ничего не ответила. Высвободилась и направилась к лестнице.

— Водитель отвезет тебя, — услышала вдогонку.

— Спасибо, — но вряд ли Кир услышал, потому что я едва выдавила из себя слово благодарности.

— Ты вернешься? — Маршал спустился и остановился на середине лестницы.

— Я… Я не знаю, — я обернулась и замерла на последней ступеньке.

— У меня в груди что-то ноет, — Кир обхватил пальцами перила. — Это из-за тебя. Я знаю.

— Прости.

— Нет. Мне это нужно.

— Кир, пожалуйста…

Он еще несколько секунд неотрывно смотрел на меня. Его лицо побледнело, а взгляд снова стал акульим.

— Уходи, — это холодное колючее слово неожиданно-больно врезалось в меня.

Больше Кир ничего не сказал.

Я развернулась, подхватила свои вещи и вышла. Елена уже ожидала меня в машине.

События всего следующего месяца превратились для меня в испорченную фотоплёнку. Я прокручивала ее в своих пальцах, в попытке разглядеть хоть что-то, но ничего. Совсем ничего. Пустота. Во мне. Вокруг. Везде. Мои эмоции, словно отключились.

Самым страшным и тяжелым этапом в веренице всех этих событий оказалась встреча с отцом. Встреча. Абсурдное слово в моей ситуации. Но, а как это иначе назвать? Когда я увидела его на похоронах, трудный паззл в моей голове наконец-то сложился. Надежды на то, что это могло оказаться какой-то чудовищной ошибкой больше не было.