Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга, а потом женщина медленно поднялась и подошла к решётке, вцепившись в неё и прижавшись лицом к железным прутьям.

– Кто вы? – спросила женщина тревожно.

– Сначала скажите, кто вы, и что здесь делаете, – сказала я, подходя ближе, но не слишком.

Сказать, что я была потрясена – это ничего не сказать. Черноволосая женщина в подземелье… Черноволосая, молодая, миловидная…

– Я – Юджени Огрест, - сказала она, глядя на меня опухшими от слёз чёрными глазами. – Ради всего святого, скажите, где мой муж? Где Шарль? Ноэль ничего мне не рассказывает…

– Ноэль? Речь о милорде Ноэле Огресте? – пробормотала я, машинально вытирая рукавом выступивший над верхней губой пот.

– Да, маркграф Огрест, - кивнула та, которая назвалась именем покойной леди Юджени. – Мой муж – его младший брат. Шарль. Что с ним? Где он?

Голова у меня пошла кругом, но я постаралась не терять её даже при таких обстоятельствах.

– Боюсь, - сказала я с запинкой, - Шарль Огрест умер…

– Умер? – женщина за решёткой посмотрела на меня широко распахнутыми глазами. – Умер… Нет, я не верю… Я в это не верю…

Она бормотала, разговаривая сама с собой, и я подумала, что, возможно, не зря её заперли здесь. Если эта женщина сумасшедшая, к тому же, считает себя невесткой маркграфа… А у Огреста нет детей, ему наследует Марлен. Очень выгодно оказаться матерью Марлен…

Я не знала, как выглядела Юджени, и теперь рассматривала пленницу очень внимательно, пытаясь найти какие-то общие черты со своей ученицей. Похожи или нет? Вроде, похожи… А вроде – и не очень… И про меня можно сказать то же самое… Я тоже черноволосая, и глаза у меня тёмные…

– Послушайте… Юджени, - я назвала женщину тем именем, которым она мне представилась, - вы давно здесь?

– Семь лет, - ответила она и опустилась на пол, скользнув по решётке. – Ноэль держит меня здесь и ничего не объясняет…

– Он… жестоко с вами обращается? – спросила я, подходя к решётке почти вплотную.

– Что? – женщина будто не сразу поняла вопрос, а потом рассеянно ответила: - Нет, он заботится обо мне… Но он ничего не рассказывает… Откуда вам известно, что Шарль умер? – спросила она со страстью и надеждой. – Как он умер? Может, вы ошибаетесь? Наверное, он тоже где-то заперт!

– Насколько мне известно, он утонул семь лет назад, - сказала я, осторожно подбирая слова.

– Утонул?! – слёзы потекли из её глаз, но она их не замечала. – Как он мог утонуть? Он прекрасно плавает!..

– Не знаю, мадам, - я присела на корточки, чтобы наши лица находились на одном уровне. – Я – человек новый в Шанталь-де-нэж…

Взгляд её немного прояснился, и она поглядела на меня внимательнее и даже слабо улыбнулась – так могла бы улыбаться тень.

– А, вы – её учительница, - догадалась она. – Кэт, верно?

Я кивнула.

– Ноэль рассказывал о вас, - женщина подалась ко мне, вжимаясь в прутья. – Он говорит, что вы – славная девушка, и хорошо относитесь к моей девочке. Я видела вас – как вы катались с горки. Вы были вместе с Марлен и с Ноэлем… Вы ещё спустили его с горы…

– Как вы могли видеть это, мадам? – удивилась я.

– Ноэль иногда выводит меня погулять, чтобы я могла посмотреть, как играет моя дочка… - объяснила она. – В тот вечер он выпустил меня в северную башню, я наблюдала за вами из окна… Но смотреть издалека на дочь, не сметь к ней подойти, заговорить… Это пытка, вы понимаете? – она снова заплакала – на этот раз навзрыд, спрятав лицо в ладони.

– Успокойтесь, сударыня, - с перепугу я позабыла свой французский. – Но почему милорд держит вас вдали от Марлен?

– Не знаю, он такой скрытный, - она просунула руку сквозь прутья и поймала мою ладонь. – Пожалуйста, расскажите мне всё про мою дочь… Как она себя чувствует? Что ей нравится? С кем из детей она играет?

– С ней всё хорошо, она здорова, весела, - я высвободила руку из её пальцев, но женщина этого не заметила, жадно меня слушая. – Очень любит кукольный театр, сейчас играет на тамбурине в городском оркестре, а по средам мы посещаем общественную школу. Все мальчики влюблены в Марлен. Ведь она такая красивая…

– Она красавица, - сказала женщина с гордостью, и глаза у неё засияли.
– Мой Шарль хотел мальчика, наследника, а я хотела девочку… Матерям всегда ближе девочки… Мне хотелось, чтобы у нас были свои, девичьи, тайны. Чтобы мы болтали о лентах и туфельках, наряжали кукол и наряжались сами… Я мечтала, что мы будем носить платья из одинаковых тканей – это так мило, когда мать и дочь одеваются в одном стиле… Я бы рассказывала ей сказки… Про Белоснежку, знаете? – она посмотрела на меня, и я молча кивнула.
– Моя любимая сказка, - женщина полуприкрыла глаза и заговорила нараспев: - Была середина зимы, а королева сидела у окна, которое было в раме из чёрного дерева. Королева шила, засмотрелась на снег и уколола себе палец. Три капли крови упали на снег, и это было так красиво, что королева сказала: «Вот бы родилась у меня дочка – белая, как снег, румяная, как кровь, с волосами чёрными, как чёрное дерево. Аминь». И родилась у неё хорошенькая дочка – с кожей белой, как снег, с румянцем ярким, как кровь, с волосами чёрными, как чёрное дерево… Это всё про Марлен, верно?