– Мне не везёт, - согласилась я. – Ладно, впредь буду умнее, и буду прислушиваться к вам.

– Я очень рад, что мы поняли друг друга, - сказал Ферет серьёзно. – А вот, кстати, и пришли. Здесь у нас школа, и здесь же живут Бланкиры.

– При школе? – поразилась я, когда мы поднялись по ступенькам большого двухэтажного дома, из трубы которого поднимался тонкий, как ниточка, дымок.

– Больше негде, - произнёс Ферет, распахивая дверь передо мной и Марлен. – Но с другой стороны, это очень удобно – вы живёте там же, где работаете. Без отрыва от производства, так сказать. Можете поверить мне на слово. Я знаю, что говорю. Сам живу при аптеке, - он заразительно засмеялся, Марлен хихикнула, и я тоже не удержалась от улыбки.

Внутри школа оказалась так себе – что-то вроде большого, чистого сарая. Столы и скамейки из грубо оструганных досок, только одно окно не закрыто ставнями – и от него немилосердно холодит, не спасает даже крохотная печь-каменка посредине комнаты.

Я сразу подошла к печи, чтобы хоть немного согреть ноги, а Ферет позвал:

– Есть кто дома? Рауль!

На втором этаже послышались голоса, торопливые шаги, а потом к нам спустился молодой мужчина – типичный учитель из провинции. Немного сутулый, в круглых очках на цепочке, с небольшой бородкой и в поношенном старомодном камзоле.

– Добрый день, Рауль, - поприветствовал Ферет и представил мне мужчину: - Это – Рауль Бланкир, местный учитель. А это – Кэтрин Ботэ, та самая гувернантка.

– А, барышня Красные Сапожки, - улыбнулся учитель, шагнув ко мне и протягивая руку для рукопожатия. – Феликс о вас рассказывал.

– Надеюсь, только хорошее? – вежливо спросила я, стаскивая перчатку и пожимая ладонь господина Бланкира, и отмечая, что воротничок его рубашки совсем прозрачный от частых стирок.

– Силы небесные! – перепугался он. – Да вы холодная, как льдышка!

– Кэт, вы замёрзли? – засуетился Ферет. – Подходите ближе к печке. Рауль! У тебя вечно нет дров! – он с огорчением оглянулся, отыскивая поленья, но нашёл только пару лучинок.

– Я сейчас принесу, - с готовностью ответил учитель, - и скажу Саджолене, чтобы согрела чаю. Малышка тоже замёрзла? – он наклонился к Марлен.

– Нет, - сказала она, играя золотой монетой. – Мне не холодно.

– Да иди уже за дровами! – Ферет подпихнул учителя в плечо, а сам бросился к ближайшей лавке и поставил её у печи. – Садитесь, Кэт. Почему вы молчите, что замёрзли?

– Не так уж я и замёрзла… - запротестовала я, но меня уже усадили возле печи, а со второго этажа отозвался мелодичный женский голос, обещая чай через две минуты.

– Вы всех переполошили, месье Ферет! – шёпотом возмутилась я, когда учитель накинул полушубок и выбежал на улицу.

– Феликс, - подсказал аптекарь, стаскивая с меня вторую перчатку и начиная растирать мне руки. – Зовите меня по имени. Иначе я чувствую себя замшелым стариком.

– Как вам угодно, - сердито отозвалась я. – Только прекратите меня тормошить! Это неприлично, к вашему сведению.

– Извините, - покаялся аптекарь и отпустил мои ладони. – Если я отойду от вас на четыре шага, это будет приличное расстояние?

– Ой, ну всё, - сдвинула я брови. – Не пытайтесь меня усовестить. Я прекрасно согреюсь без вот этого всего…

– Вот и чай, - по лестнице со второго этажа к нам спустилась женщина в простом домашнем платье и чепчике, кружева на котором светились точно так же, как и воротничок господина учителя.

– Саджолена, позволь представить тебе Кэтрин Ботэ, - снова кинулся представлять меня Ферет. – Кэт, это – Саджолена Бланкир. Жена нашего учителя и, по совместительству, очаровательная мама двух очаровательных парнишек.

– Очень приятно, - сказала я, принимая из рук женщины фарфоровую чашку и блюдце.

Рисунок на них был разным, отчего я сделала вывод, что чайного сервиза в семье учителя попросту нет.

– Чай горячий, - сказала Саджолена с улыбкой. – Я всегда держу чайник на жаровне зимой. Иначе никак не согреться.

– Чай очень кстати, - поблагодарила я, делая глоток и незаметно разглядывая хозяйку дома.

Ферет ничуть не погрешил против правды – Саджолена была очаровательной. Милой, с красивым нежным лицом, с приятными манерами и какой-то особой уютностью во всём – в словах, во взглядах, в жестах.

Наверное, ей очень пошёл был модный шёлковый капор – жёлтый, с алыми лентами. И шёлковое платье с высокой талией тоже пошло бы. Но она была одета очень просто, даже бедно, и было видно, что немного стесняется этого. Одна туфелька была заплатана, и Саджолена всё время прятала её, отставляя ногу назад.

– Сейчас принесу чай для барышни Марлен, - сказала хозяйка, и я догадалась, что в этом доме нет не то что чайного сервиза, но и двух приличных чайных чашек.

– Я не хочу, спасибо, - заявила девочка, усаживаясь на лавку рядом со мной, и добавила с уверенностью племянницы маркграфа: – Мы пришли за тамбурином.