Договорить он не успел: ведьма выхватила из-за пояса кинжал и с диким рёвом всадила его в грудь бывшего наставника. Охнул мудрый Трифон, оседая на землю, выронил из рук покатившийся к алтарю посох… и вскрикнул Велегор, округлившимися глазами глядя на мёртвого учителя.

– Велегор, Велегор! – позвал Януш, протягивая к нему руки. – Не смотри, не надо! Иди сюда!

Сын перевёл на него взгляд, и Януш ужаснулся. Чёрные глаза будто расширились, превращаясь в два бездонных провала, плеснули диким зелёным огнём.

– Значит, это действительно ты? – Тихо спросил Велегор. – Папа?..

– Я, - подтвердил Януш. – Только без бороды.

Велегор медленно обернулся к тяжело дышавшей, дрожащей от ненависти ведьме – и разжал пальцы.

Виверия проводила безумным взглядом упавший на землю из раскрытой ладони жертвенный кинжал, вскинула глаза на дрогнувшее алое марево небосвода. Уродливые тени беззвучно закричали, забились в отчаянной попытке остаться в человеческом мире – но красный огонь погас, и вместе с ним исчезли жуткие существа. Невидимый смерч прошёл по нестройным рядам растерянных колдунов, сбивая их с ног…

– Ты меня обманула.

Виверия шагнула вперёд, затем назад, глядя на сына. Велегор едва доставал ей до пояса, но в эту минуту внушал почти потусторонний ужас – взглянув на него, Януш увидел, как разгораются зелёным огнём чёрные глаза, как нарастает в его груди нечто жуткое, страшное, тёмное…

– Ты. Меня. Обманула.

Дрогнула земля, заходила под ногами, застонала… ужасный колдовской смерч вырвался из воронки, промчался по Нектарису, набирая силу… и тысячи слепящих искр метнулись к Велегору, наполняя его тело жутким, искажённым, режущим светом. Мальчик глубоко вдохнул, полной грудью, точно впитывая в себя нечто невидимое взгляду, и в его глазах ярко вспыхнуло зелёное пламя.

– Королева, мы бессильны! – закричал кто-то сверху, и Януш узнал голос Савина. – Он выпил нашу силу! Всю невидимую смерть! Мы не можем… неоткуда взять… не чувствую…

– Это же. Мой. Отец!

Виверия вскрикнула, когда просевшая под ногами земля посыпалась, затянув её в себя, точно в зыбучий песок. Ведьма рванулась вперёд, чтобы достать неподвижного Велегора, но руки лишь наткнулись на невидимую преграду. Те из колдунов, кто рискнул спуститься в воронку, замерли, не в силах ни преодолеть невидимый барьер, окруживший юного повелителя и его отца, ни развеять могущественное колдовство, в сотни раз превосходящее их собственное. Первые из колдунов упали – вначале на колени, затем плашмя на серую, дрожащую землю, один за другим, будто из них в самом деле вытягивали силы, и не только магические.

– Обманула, обманула!!!

Януш обернулся: за пределами невидимой преграды земля ходила ходуном, засыпая обугленные пласты смертоносного металла, стонала, раскрывая бездонную пасть расширявшихся трещин, принимала в себя то, что было на поверхности, сбивала с ног колдунов, которые пытались отползти как можно дальше от вобравшего в себя всю невидимую смерть Велегора…

– Сын, нет! Остановись, перестань! – выкрикнул лекарь, и сам не услышал своего голоса.

Велегор закричал. Долго и протяжно, жутким, нечеловеческим голосом, точно зло, что ютилось в нём со дня зачатия, лишь сейчас проявилось в полной мере, вырвалось наружу, набирая силу… несмотря на прерванный обряд, на непролитую жертвенную кровь…

Юный Велегор впитал в себя всю магию, без остатка, выпив её из обессиленных колдунов, даже не пытавшихся подняться с земли, выжав разрушительную силу из самой невидимой смерти…

Януш взглянул на Виверию – ведьма провалилась под землю уже по пояс и отчаянно билась, барахталась, пытаясь удержаться на поверхности, не дать тверди поглотить себя – и глаза их встретились. Она закричала, на миг прекращая борьбу, протянула к нему руки…

Лекарь инстинктивно протянул свои, чтобы помочь ей – но пальцы лишь наткнулись на невидимый щит, которым их оградил беснующийся Велегор. В тот же миг твердь ухнула, просела, и Виверия провалилась вниз, сквозь землю, так и не увидев того, кто стал воплощением её предсказаний…

Зато очнулся сам Велегор. Вздрогнул, как от удара, тряхнул головой, точно прогоняя наваждение, и вскрикнул, будто лишь теперь понимая, что произошло.

– Велегор! – позвал Януш, протягивая к нему руки. Алтарь, с которого он не мог слезть, ухнул вниз, провалившись наполовину, так что лекарь оказался практически на земле. – Велегор!

Сын перевёл взгляд на него, затем куда-то поверх его головы – и на детском лице отобразился ужас. Велегор бросился к Янушу на шею, крепко обхватил руками, зажмурился – и полыхнувшая вслед за этим яркая вспышка скрыла от лекаря и мёртвый город, и проваливавшихся под землю колдунов, и предрассветное небо Парадиса.

Слепящий свет погас внезапно – и таким же внезапным оказался неожиданный удар о землю. Переломанные кости отозвались дикой болью, но Януш удержал в объятиях Велегора, ещё крепче прижимая его к себе. Сын перенёс их на северо-западное побережье Стилоса – единственное место на ближайшем к материку острове, где доводилось бывать мальчику, и где сам лекарь не появлялся уже несколько лет. Они упали на песок; в нескольких шагах от них разбивались о берег буйные волны беспокойного океана. Даже отсюда Януш ощутил, как стонет и подрагивает под ними земля, как ревёт, поднимая гигантские волны, океан. Предрассветное небо то и дело разрывалось мелькавшими над Парадисом молниями; там разверзалась бездна, точно все силы мира рвали дальние Острова на части – но лекарь смотрел не на них, а на бесчувственное, безвольное, обмякшее тело сына, которое он по-прежнему крепко сжимал в объятиях.