Я кивнула, стараясь не вздрагивать, когда его руки скользнули по моим коленям, и он начал оказывать первую помощь моим смутно ужасным травмам.

— Я имею в виду, я знаю историю Веры. Я не знаю твою.

Наши взгляды снова встретились, врезавшись друг в друга с того места, где он опустился на колени передо мной. Я резко втянула воздух от задумчивого взгляда, от которого его губы сжались, а брови сошлись вместе.

— В основном то же самое, — сказал он, пожимая плечами.

— У тебя тоже был жестокий парень? — я ахнула. — Его тоже звали Дерек?

Задумчивый взгляд исчез, сменившись той улыбкой, которой я постепенно становилась одержима.

— Не шути так, Диллон. Это было тяжёлое время в моей жизни.

Я упёрлась ногой ему в бок.

— Ну и кто теперь шутит?

Он рассмеялся, низкий гул наполнил комнату и заставил моё сердце затрепетать.

— Если мы не шутим, то я должен быть честен. Не было никакого жестокого парня. Или даже не жестокого парня. Я всю свою жизнь увлекался девушками. На самом деле, я всё ещё ими увлекаюсь.

Настала моя очередь смеяться. Наклонившись вперёд, я прошептала:

— Тебе не нужно доказывать мне, что ты натурал. Мы спали вместе, помнишь?

Одна из этих тёмных бровей подпрыгнула.

— Я помню. А ты помнишь?

— Я работаю над этим, — призналась я.

Его взгляд потемнел, и потеплел так, что я заёрзала на его столе. Его взгляд снова упал на мои колени.

— Не двигайся, — приказал он. После нескольких минут молчания он спросил. — Так что насчёт тебя?

— Что насчёт меня?

— На что была похожа приёмная семья?

Его слова были такими чрезмерно нежными, что я не могла избавиться от ощущения растаявшего шоколада в груди. Но это была не моя история.

— Я не воспитывалась в приёмной семье. Мы с Эзрой сводные брат и сестра. Тот же отец. Разные мамы.

Он снова поднял глаза, восхитительно озадаченный взгляд разгладил морщинки в его глазах.

— Ой.

Я улыбнулась, снимая напряжение.

— Мне больше повезло. История Эзры гораздо более трагична, чем моя, — замешательство на его лице усилилось. — Я шучу. Это просто шутка между нами. Ему лучше удаётся быть взрослым, потому что у него было тяжёлое детство. Он всегда говорит мне, что предпочёл бы быть им, чем бедной, избалованной мной.

— Ты жила со своим отцом, когда росла?

Я пожала плечами.

— Иногда. Мои мама и папа были женаты, но не всегда вместе. В детстве для меня это не имело смысла. И, честно говоря, я всё ещё не собрала все кусочки воедино.

— Как так?

Я покраснела, как обычно. Воспоминание о моём отце обычно вызывало у меня самые худшие эмоции.

— Он был серийным мошенником. Типа, в самом худшем смысле. Но ему нравилось быть женатым. Или, скорее, как только он женился на моей маме, он решил, что больше никогда не женится. Как будто это было всё для него. Он не собирался снова связываться с этим. И он никогда не хотел развода. Итак, мои родители остались вместе. Даже несмотря на то, что иногда они не были вместе. В этом есть смысл?

— Он заботился о ней, когда они не были вместе?

Я пожала плечами.

— Я не знаю. Она почти не говорит об этом. Были времена, когда я была у неё дома, и она была такой бедной. Как будто едва в состоянии держать свет включённым. Но потом я узнала, что ему удалось добиться её увольнения с последней работы, чтобы она захотела вернуться в его дом. Или он перестанет платить алименты на ребёнка, так что она будет вынуждена позвонить ему. Он был таким безумно жестоким.

Ванн откинулся на пятки.

— Он пытался с ней всё уладить?

Смех вырвался из меня, и я возненавидела, как горько это прозвучало.

— Нет. В том-то и дело, что он никогда не хотел меняться. Он просто хотел, чтобы она смирилась с ним, — я сглотнула комок нежелательных эмоций. — К тому времени, когда он заболел, моя мама была измотана его играми. Она вернулась и заботилась о нём, пока он не умер. Но у неё всё получилось, потому что он оставил ей немного денег, — я повела плечами, пытаясь прогнать холодные воспоминания о моём умершем отце. — Несколько лет назад она действительно вышла замуж за одного из его деловых партнёров. Тони — самый милый парень на свете и просто обожает её. Они действительно счастливы. Они проводят лето в Париже.

Он улыбнулся, и мне показалось, что он рад за мою маму, хотя никогда не встречал её раньше.

— Вы близки?

— Я и моя мама? Да, очень. Она мой любимый человек.

Он рассмеялся надо мной и встал, протягивая ладони.

— Руки.

Я моргнула, глядя на него.

— Да, это так. Очень хорошо, Ванн. А теперь, где твой?..

Он закатил глаза, но тоже рассмеялся. Потому что я была весёлой.

— Нет, я хочу твои руки. Они истекают кровью. Я собираюсь закончить приводить тебя в порядок.