Ценой шапки, а что поделать!

— Бууу! Попаааался!

Оборачиваюсь.

Ага. Мелкий задержал его, умница!

Воспользовался-таки моментом. Взобрался на Яна и хулиганит. Скачет на нем. Активно сыпет на него снег.

— Она сказала сделать вот так…

Не могу не рассмеяться. Я и правда об этом просила.

Савелий с усердием растирает снегом щеки Абрамова и довольно визжит, потому что тот лежит и даже не сопротивляется, позволяя ему творить все, что пожелает.

Отряхиваюсь, слушая переливчатый смех мальчишки, эхом отскакивающий от оголенных деревьев.

— Смотри! Снежинки! — восторгу нет предела. — А где они живут?

— На небе.

— А что они такое? — торопится задать следующий вопрос.

— Замерзший пар, выпавший в форме кристаллов.

— Красиииво, — ловит их ртом. Прямо как я. — А почему они разные? — Савка рассматривает белоснежные кружева на рукаве.

— Не бывает двух одинаковых, так задумано природой.

— Почемууу так задумано?

— Потому что погодные условия переменчивы. Температура, давление и прочее, — терпеливо поясняет Ян. — Ну-ка, погоди, малой. Дай я встану.

Почуяв неладное, вскидываю голову.

— Сюда иди, Арсеньева, — обращается ко мне елейным тоном и направляется в мою сторону.

Еще и подзывает при этом пальцем.

— Отстань.

Разворачиваюсь. Удираю, и он однозначно меня преследует.

— Это было честно, — крича, оправдываюсь на ходу.

Петляю как заяц. Влево. Вправо.

Ой-йой. Как же он близко…

— Да…ша! — вопит Савелий, повторяя наш маршрут.

— Помоги! — ноги утопают в сугробах.

— Да…ша!

Далеко убежать не выходит. Уже у следующего дерева меня настигает растрепанный, краснощекий Ян.

— Ну все, поиграли и хватит! — нервно сглатываю, глядя в его потемневшие глаза.

— Я тоже так думал, — толкает меня к стволу.

— Яяян, Да…ша, тут беееелка! Бееелка самая настоящая!

Ледяные ладони Яна ложатся на мою шею, и я непроизвольно вздрагиваю.

Пальцы скользят вверх. Грубо и несдержанно оглаживают скулу.

— Не надо, — шепчу, в отчаянии цепляясь за его куртку.

Сердце давно сбилось с ритма. Оба задышали чаще, стоило сократить расстояние до катастрофического минимума.

— Ян…

Обжигающий взгляд скользит по моему лицу и останавливается на губах… Замерзших и потрескавшихся.

Но как же он смотрит на них…

Внутри все обрывается.

Меня накрывает волна внезапной, острой тревоги и нарастающей, неконтролируемой паники.

Она душит. Стучит кровью в висках. Парализует тело. И вот вдоль позвоночника бежит дрожь предвкушения.

Да, я безумно скучала по нему. Да, каждое его прикосновение до сих пор вызывает во мне ответный трепет.

Но я не могу…

Слишком болит душа. Душа, в которую по сути плюнули. Слишком свежи раны.

Где-то глубоко протестует растоптанная гордость.

И к счастью, я слышу этот ее плач…

Собрав волю в кулак, решительным жестом убираю его руки от себя и ухожу прочь.

Не оборачиваясь.

Так надо…

Отборочный матч с РУДН [14] проходит весьма напряженно. Счет почти равный, и вот так, ноздря в ноздрю, мы идем уже четвертый сет. Давно на моей памяти такого не случалось… А ведь это моя первая игра в составе команды нашей академии.

Вообще, поскольку я новичок, моя участь — скамейка запасных. Только вот Вика Одинцова, нападающий правого фланга, неудачно подворачивает ногу в первом сете… В общем, я выхожу вместо нее. Чему не особо рады девчонки. Но я уже привыкла. Как всегда, на протяжении какого-то промежутка времени к тебе присматриваются и относятся скептически. Это вполне объяснимо. Не все, кто приходят в команду, в ней остаются.

2:2.

Пятую партию играем вымотанными, но эмоционально заведенными, и каждое проигранное очко лишь усугубляет ситуацию. Благо, нашему опытному капитану удается перенаправить поток негативной энергии на соперников.

Насмотревшись на товарищей по команде, начинаю рисковать и я. Порядком разозлившись, применяю силовые подачи. Яростно отражаю удары. Использую комбинации-обманки, которые мы еще толком не успели «обкатать».

Надо сказать, это приносит свои плоды. Отрыв, пусть и небольшой, является неким стимулом. Еще и тренер громко нас подбадривает. Желание урвать победу поглощает настолько, что не замечаешь ничего и никого вокруг. Даже на зал, битком забитый студентами, становится наплевать. Есть только мяч, перекошенные от злости лица соперниц и считанные минуты до окончания игры.