— Ты же говорила, что у них все серьезно, — мрачно напоминаю я.

— Мы все так думали, а оно вон как получается…

— Гнида конченая этот ваш Сережа.

— Я бы на ее месте сделала аборт, — вздыхает брюнетка, сочувствующе глядя на бывшую подругу.

— Дура совсем?

— По-твоему, лучше в девятнадцать остаться матерью-одиночкой и похерить все, что имеешь? — искренне удивляется она.

— Не вздумай лезть к ней с подобными советами. Поняла меня?

— Больно, — недовольно хмурится.

Разжимаю пальцы. Даже не заметил, как схватил ее за руку. Внутри такая сумятица творится… Мозги набекрень. Кипят и плавятся.

Инга недовольно потирает запястье.

— Ну и где найти это трусливое убожество? — интересуюсь, сжимая челюсти.

Паркуюсь на стоянке стремного колледжа, с легкостью обнаруженного при помощи навигатора. Останавливаю тамошнего люмпена, проходящего мимо. Даю ему косарь и сообщаю, кто мне нужен. Десять минут спустя это самое «кто» выходит из серого, унылого здания и направляется в мою сторону бодрым шагом.

— Это ты меня искал? — громко осведомляется он.

Подходит ближе и в качестве ответа получает четкий удар по морде.

От неожиданности валится на землю, припорошенную снегом. Прижимает ладонь к лицу и матерится.

— Поднимайся, разговор есть.

Наблюдаю за тем, как он соскребает себя с асфальта, медленно встает и с опаской косится на тачку.

Да, дружок. Если надо будет, на ней тебя в лес и вывезу.

— Что тебе надо? — сплевывая кровь, спрашивает настороженно.

— Почему вы с ней расстались?

С кем «с ней» итак понятно…

— Это совсем не твое дело, — бычится он.

— Ты ее чем-то обидел, верно? — сверлю его ненавистным взглядом.

— Засунь свои вопросы…

— Слушай ты, — резко хватаю его за куртку, придвигая к себе. — Кинуть ее решил в такой момент? Оставить одну?

— Чего? — удивленно на меня таращится.

— Мужик ты или кто? Она же совсем еще девчонка…

Зрительный контакт только дров в топку подкидывает. Взаимная неприязнь ощутима настолько, что морозный воздух вокруг сгущается.

В какой-то момент этот петух начинает хохотать. За что получает солидную затрещину.

— Тебе смешно, клоун?

— Да, мне смешно, — зло цедит он, пытаясь сбить мою руку своей.

— И что же тебя так развеселило?

Я готов его закопать прямо здесь. Отвечаю.

— Ты не по адресу явился, бешеный.

— Совсем, что ли, конченый? — прищуриваюсь, клацая зубами от гнева.

— Ну Даринка-мандаринка… Полна сюрпризов! — качает головой. — Я думал, он твой. Ребенок этот.

Презрительно морщится на последней фразе.

«Я думал, он твой. Ребенок этот».

Что за…

— Я сразу почувствовал, что между вами что-то есть. Давно она мне изменяет? — интересуется он обиженно.

— Ты че несешь, придурь… — настала моя очередь недоумевать.

Так и лупимся друг на друга, но пазл ни хрена не собирается в единую картину.

— Есть кто-то третий, — глубокомысленно заключает электрик. — Приехали, блин!

Растерянность на моем лице изрядно его забавляет.

Есть кто-то третий.

— Идиот, еще и помириться с ней хотел. Вот говорила же мне мать, что Даша…

— Лучше заткнись, — толкаю его в грудь.

— Строила из себя не пойми что. А по факту оказалась самой обычной шлю…

Договорить не успевает. Получает по печени и тут же, согнувшись, скулит от боли.

— Рот закрой свой…

За прошедшие два года я и сам по всякому отзывался об Арсеньевой, будучи наедине с собой, но совсем другое дело слышать подобные фразы от кого-то.

— Почему ты так уверен в том, что ребенок не твой?

Матвеев, усмехнувшись, оседает на землю. Никак не придет в себя, бедный.

— Да потому что… — часто дыша, прижимает руку к животу.

— Отвечай мне, — подхожу ближе, и он боязливо вскидывает голову.

— Как-то я сомневаюсь в этом, — кривит губы.

— Ты тупой? — еще секунда и ему точно конец. — Там две полоски.

— Да хоть три… — вызывающе смотрит мне в глаза. — Извини, «дружище», но в непорочное зачатие я не верю.