— Я не понимаю, после того, как это случилось, Антон…

— Знатно охренел, утром обнаружив меня в своей постели. Сперва ошарашено молчал, но потом долго смеялся. Вызвал мне такси. Извинился за «недоразумение». Даже денег предложил, — подруга болезненно морщится, отчего черты ее лица искажаются.

Денег предложил? Денег???

Скотина! Ну какая скотина!

А сколько раз потом цеплял ее!

— Урод, — качаю головой.

— Ему стыдно стало. Я ведь страшная корова. Посмешище. Изгой.

— Не надо так говорить о себе. Лучше бы ему стало стыдно за свое немужское поведение! — зло цежу сквозь стиснутые зубы.

— Я такая глупая, Даш!

— Перестань себя винить, — беру ее за руку.

— Отдай мои таблетки, пожалуйста, — умоляет она. — Там нельзя курс прерывать. Меня опять разнесет.

— Нет. Рита, нет! — строго на нее смотрю. — Твоя отрава для похудения давно уже выброшена в мусорку! И не смей больше принимать подобные препараты. Это очень опасно. О себе не думаешь, так подумай хотя бы о ребенке!

— Я не хочу о нем думать, — качает головой.

— Рит.

— Не будет никакого ребенка, Дарин. Я уже все решила.

— Бобылева, ты что!

— Можешь вместе со мной пойти в клинику? — шмыгает носом. — У меня есть деньги.

— Ритка…

— Одной страшно.

Так жалко ее становится, и в то же время мысль о задуманном болезненно терзает душу. Пугающее слово «аборт» не прозвучало из ее уст, но ведь итак все понятно, верно?

— Я…

— Арсеньева, вот ты где! — довольно громко раздается за спиной, и я дергаюсь от неожиданности.

Только не он!

— Ну-ка, сюда иди…

— Не до тебя, — развернувшись, сразу объявляю сурово.

— Где Лавринович?

Боже, ну и взгляд.

— Мне откуда знать?

— Я предупреждал его…

Предупреждал?

— Показала ему чертовы полоски?!

Когда понимаю, о каких полосках идет речь, аж скулы от злости сводит.

— Придурок!

— Показала или нет?! — хватает за руку.

— Уйди, Абрамов, иначе я за себя не ручаюсь!

Достал уже, не могу! То пялится на меня часами, теперь еще и это.

— Он отец, да? И когда ты успела? — кривит губы, часто дышит. От перенапряжения на лбу вздулась вена.

Полюбуйтесь. Неадекват в чистом виде… Того и гляди, лопнет от гнева и негодования.

И мне вдруг становится смешно.

— Арсеньева… — в его голосе слышится предупреждение и явная угроза.

— Да отпусти ты меня, идиот! — требую, пытаясь освободиться от захвата.

— Где. Он. Спрашиваю тебя!

— Ты спятил, Ян?

— Можно я вмешаюсь? — обеспокоенно пищит Ритка.

— Исчезни, Бобылева! — бросает, даже не глядя на нее.

— Отпусти Дашу, пожалуйста.

— Уйди, Рита.

— Да, блин! Это мои полоски! — произносит она обреченно.

Эпичный момент, друзья. Ян Абрамов только что осознал весь кретинизм происходящего. Стоит, соображает… И наблюдать за стремительно меняющимся выражением его лица — одно сплошное удовольствие. Такая палитра — что ни в сказке сказать, ни пером описать.

— Ты можешь ее отпустить, — робко напоминает Рита.

— Это вряд ли, — цедит сквозь зубы в ответ.

— Но нам пора идти, — спорит она. — Пара уже началась.

— Ну так вперед.

— Я… не оставлю Дашу с тобой наедине, — воинственно заявляет подруга, делая глубокий вдох.

— Бобылева…

Стиснутые челюсти. Медленный поворот головы. Смотрит на нее несколько долгих секунд, в течение которых Риткина смелость сдувается подобно воздушному шарику.

Теперь решаю вмешаться я. Уж очень не хочется, чтобы она услышала от него что-то неприятное. С нее, на мой взгляд, итак предостаточно.

— Иди, Рит, я догоню.

— Даш…

— Все в порядке. Не переживай.

— Ты уверена? — косится на Абрамова.

Киваю. Только после этого Ритка нехотя забирает с подоконника свой рюкзак и уходит, то и дело оборачиваясь.

Так тихо становится… И не скажешь, что академия битком набита студентами.

— Ну? — Ян прожигает меня ядовитым взглядом.

— Что, ну? — нарочно уточняю, расправляя осанку.

— А сразу ты не могла сказать?

Злится неимоверно. Прямо кожей ощущаю тот гнев, что от него исходит. Кому ж понравится выглядеть настолько глупо…