Шрифт:
— А новогодняя дискотека у нас случаем не предвидится? — интересуется Вера Михайловна, ненадолго прерывая развернувшийся шахматный турнир.
— А что спина уже позволяет разогнуться? — вторит ей Ленка.
Присутствующие начинают переговариваться и шуметь.
— Спокойно, товарищи! — успокаивает их жестом и сдувает прядь, упавшую на лоб. — Будет вам праздник. Все, как положено. Верно, Дашка?
— Верно, — улыбаюсь, доставая елочные украшения, покрытые слоем пыли.
— Чет какие-то они стремные, да? Блеклые и однообразные, — заглядывает в коробку и морщит нос.
— Нормальные.
— Звезда совсем выцвела. Печаль…
— Марь Сергевна!
Мне в голову приходит интересная идея.
— Не трогай ты эту ненормальную, — Лена понижает голос до полушепота.
— Хочу попробовать вовлечь Филатову в процесс, — поясняю ей на ухо. — Мария Сергеевна, можно вас на минуточку отвлечь?
Никак не реагирует.
— Э, демонидзе, к тебе обращаются! Девчонке-то ответить можно? Не обломиссе!
Странное дело. Прям не ожидала поддержки в лице нашей извечно ворчливой Агриппины, более известной в узких кругах по прозвищу Грипп.
Филатова отрывает недовольный взгляд от очередной шпаклеванной пластинки, на которой рисует.
— Нам тут помощь ваша нужна вообще-то, — Ленка упирает руки в бока.
— Ладно! Не гордая! — бурчу под нос, доставая звезду. — Аркадий Семенович, размотайте пока, пожалуйста, гирлянду.
— Слушаюсь и повинуюсь.
Решительно направляюсь в сторону Филатовой, сидящей за столом у окна.
— Не могли бы вы восстановить звезду? — демонстрирую ей старенькую елочную игрушку.
— Нет, — опускает голову и продолжает рисовать, не обращая на меня внимания.
— Пожалуйста, — добавляю я с надеждой.
Молчит.
— Что угодно просите на Новый год. Сделаю! — обещаю я серьезно.
— Что угодно? — выгибает бровь. — Вы себя явно переоцениваете.
— Проверим…
Вскидывает подбородок. Прищуривается.
— Хочу увидеть своего Алонсо! — произносит капризно.
Алонсо? Итальянец, что ли…
— Где мне искать этого мужчину? — склоняюсь к ней ближе и укладываю звезду на стол.
— Полагаю, его, как и меня, вышвырнули за ненадобностью в подобное заведение, — поджимает губы, а в глазах такая беспросветная печаль…
— А куда именно?
— Откуда мне знать. В приют для животных, видимо. Алонсо — мой пес.
Ну приехали…
— Я постараюсь его найти.
Уж поговорить насчет собаки с Лавриновичем мне по силам.
— Как же, — не верит мне женщина.
— Магия ваших рук пленяет! Глубина красок фантастична! Искусство нас объединяет, Мои стихи тоже порой драматичны.— Уйдите от меня! — шикает она на подкравшегося со спины Аркадия.
— Ну что за женщина! Фурия… Шторм! Настоящая буря! — восторженно откликается Аркадий Семенович.
— Я сказала, отойдите от меня немедленно!
Мои губы помимо воли растягиваются в улыбке.
— Как уйти, если сердце к ней рвется? Если плачет за нею дождем, Если ждет, что она улыбнется Или вспыхнет адским костром.— Замолчите! Здесь люди! — злится Филатова.
— Гремучка моя кусачая, Неужто внутри один яд? Тебя приручу я ласково И буду безмерно рад!Склонившись над ней рифмует Аркадий.
— Заберите этого… поэта-неудачника отсюда!
— Если откажете в помощи, приставлю Аркадия Семеновича к вам в пару на весь день! — шантажирую, еле сдерживаясь от того, чтобы не рассмеяться.
— Ладно, я разукрашу эту вашу звезду! — раздражается наша вредина все больше.
— Аркадий Семенович, не будем мешать художнику. Они страшно не любят, когда у них стоят над душой. Вы справились с гирляндой? Подключить сможем?
Забалтываю старичка и ненавязчиво возвращаю его к сосне, временно дистанцируя от зазнобы…
Воскресная смена проходит быстро. Обед. Процедуры. Уборка. Ужин. Приятные хлопоты в комнате отдыха.
Уже к вечеру наша пушистая новогодняя елочка при полном параде. Мерцает цветными огоньками, радует глаз своей красотой. Филатова так разошлась, что разукрасила половину елочных игрушек, тем самым вдохнув в них новую жизнь.