Нори узнала, что если соберёт все артефакты и использует их все, то сможет исправить сам мир. Только вот её обманули.

Нори не знала, что хранители настолько связаны с печатями.

Единственный выдох, от которого бежала девушка, — это её смерть. Но даже тут было все не так просто.

Во-первых, Бога так просто не убьешь, это могут сделать либо Первосоздатели (и то там есть один нюанс — Первосоздатели должны буквально поглотить свое создание, а если это сделать с Нори, то Первосоздатель сам станет буквально ошибкой и уже сам должен будет убить себя), либо убийца Богов. Последний был прямо такие неуловима, и даже Хрон никак не мог вернуть его в Асмиарт.

Поэтому Нори ухватилась за идею с артефактами. Из-за этого она и сделала жрецом моего брата, пообещав тому моё, блин, спасение.

Только вот в итоге она попусту тратила время, её финал уже был предрешен её же отцом и ушлым Хроном. Кстати, обманул её последний.

Что произошло дальше, и так известно.

Ошибка была исправлена при помощи меня в виде Первосоздателя, других хранителей и Бога Жизни.

Нори поглотила целая прорва магии и буквально расщепила на атомы (это получилось сделать благодаря присутствию Агнии — убийце богов), то, что высвободилось из неё, воскресило наконец тех несчастных, что гибли все это время от рук тварей Хаоса, моя сила целителя и сила Бога Жизни доделали дело. Их возвращение уже никак не повлияло на мир.

Нори ушла, её душу и душу той несчастной ивритки спас от полного уничтожения Бог Жизни.

Ошибка была исправлена, Хаос, не успевший толком нагуляться, загнан обратно, границы мира восстановлены, и вообще все хорошо вроде бы закончилось.

На первый взгляд.

На самом деле ради этого «хорошо» было оборвано много жизней. Люди, что мучительно погибли, пусть даже они позже вернулись обратно, Боги, убитые из-за козней Хаоса, поломанные жизни всех причастных, изуродованные семьи и детство хранителей. И ещё очень многое…

Вот цена ошибки двух Первосоздателей, которые не смогли правильно преобразовать Хаос.

После того, как ректор закончил считывать воспоминания, он не отпустил моей руки. Наоборот, он сжал её сильнее, словно бы таким образом пытаясь поддержать меня.

— Есть ещё кое-что, — прошептала я, после того как мы явно неосознанно устроили минуту молчания по погибшим. — Мне все это время помогал Хаос. Я заключила с ним сделку и впустила его в себя…

— Я знаю… — проговорил ректор, но я не услышала.

— Точнее я заключила сделку с частью Хаоса. С его доброй половиной… Это сложно объяснить.

— Я знаю, Лиса, — вновь предпринял попытку прервать мой словесный понос ректор.

Но меня было не остановить, я испытывала стыд за свой поступок. И ещё во мне горело желание избавить нас от каких-либо секретов.

— Но теперь Хаоса больше нет. Он тоже стал жертвой ошибки… Он изначально был жертвой ошибки.

Так, Лиса, не плакать, не плакать. Ты не разрыдалась же, когда делилась историей Нори с ректором. Сдержалась! Вот и сейчас держись!

Слезами горю не поможешь.

— Поплачь, — притянув меня к себе и заключив в объятья, посоветовал ректор. — Твой друг заслуживает твоих слез и печали.

— Не буду, — пробурчала я, хлюпая носом. — Он хотел, чтобы я испытывала только положительные эмоции.

Ректор явно оценил сказанное мной, погладил меня по голове и сказал:

— Тогда это другое дело.

Посидеть в объятьях друг друга нам не дали, в комнату кто-то начал ломится.

С той стороны послышались возмущённые крики, спор.

— Кажется, хранители узнали, что ты пришла в себя, — заметил ректор, нехотя выпуская меня из объятий. — И они явно очень жаждут увидеть тебя.

А вот ректор похоже не жаждет их видеть.

Дверь возмущённо заскрипела, и в этом скрипе было все: мат, мольба, проклятия.

— Мне кажется, лучше будет их впустить, — заметила и натянула одеялко на себя повыше.

Ректор поспешил мне помочь; вот сердобольный!

— Ты в истинном обличие, Лиса, — произнес мужчина с такой интонацией, словно я маленькая нашкодившая девочка, а он умудренный опытом учитель.

Оу, а я и забыла.

— Собственно, поэтому я и сделал из этой комнаты самую настоящую крепость.

Как будто в подтверждение слов ректора, по стенам побежали фиолетовые с черным магические волны.

С той стороны Дима не очень цензурно выругался, следом последовал ёмкий комментарий Зарины, и она же выдала достаточно громко, чтобы мы с ректором могли услышать и оценить масштаб катастрофы.

— Отойди, Дима, а то ещё заденет. Пушистик, разнеси дверь к чёртовой матери!

Думаю, Лис Зарины вполне мог сделать это, судя по тому, какие размеры он может принимать.