Случайно Атилий забрел в комнату, где стояла одинокая кровать. Вероятно, на ней и спал служитель Гликона. В самом углу брадобрей заметил большой сундук. «Вот тут он прячет золото», – подумал Атилий. Как оказалось, сундук был без замка, наверное, Александр не допускал мысли, что в его дом могут пробраться воры.

Атилий с трепетным ожиданием откинул крышку, но увидел только таблички с вопросами, на которые жрец не дал ответа, но и не отправил их назад хозяевам. Сундук был заполнен ими наполовину. Прочитав некоторые из табличек Атилий, удивился дерзости авторов, осмелившихся задавать вопросы, вроде, когда цезарь уйдет к богам. Или, когда наступит благоприятное время, чтобы прихватить богатства соседа. Идиотские вопросы задавали в основном знатные люди – бедных интересовали всякие пустяки.

Зачем же хранить таблички? Атилий задумался, но потом все понял. Священник Гликона держал на привязи глупцов, неосторожно доверившихся ему, он их шантажировал и за свое молчание брал хорошую плату.

«Вот так Александр! Какой же он ловкий!»

Озадаченный увиденным, Атилий направился по коридору дальше, однако неожиданно наткнулся на комнату, в которой находилось несколько симпатичных юношей. Они хором молились богу медицины, нараспев заучивая молитву.

– Что вы здесь делаете? – удивился Атилий, – храм Асклепию стоит на площади.

Один из розовощеких юношей повернул голову:

– Мы разучиваем песнопения. Так приказал Александр. После этого он проверит как мы выполнили его распоряжение.

Второй юноша добавил:

– Мы все из знатных семей. Отцы направили нас в услужение и обучение к великому жрецу Гликона. Он уводит нас в свою комнату по одному и проверяет наши знания.

– По одному? – усмехнулся Атилий, заподозрив, что Александр, неоднократно выступавший публично против совращения мальчиков, на самом деле без смущения пользуется своим положением.

«Да он плут еще больший, чем я ожидал!» – подумал Атилий.

К концу второго дня мистерий он закончил оба парика, пропустив рождение божества Гликона, но не сильно пожалев об этом после совершенных открытий. От обманщика и пройдохи не стоило ждать правдивых откровений, у его все фальшиво. Александр же пришел в восхищение от изготовленных париков и щедро расплатился сестерциями.

– Оставайся у меня, – предложил он. – Я договорюсь с Рутилианом, он же мне родственник и заплачу за тебя.

«Какое мне дело у кого работать, – прикинул Атилий, – лишь бы щедро платили да не утруждали заботами. А я, между тем, соберу сестерции и куплю себе свободу».

– Согласен, – кивнул он, – но прежде мне надо вернуться в Кесарию и сообщить предсказание Гликона наместнику.

– Не Гликона, а самого Асклепия. Но ты прав! Поедешь завтра. Пока же посмотри на третий день моих мистерий. Я буду идти впереди с факелом, возглавляя шествие, а ты, если возникнет желание, можешь присоединиться.

– Конечно, господин, я сделаю это с радостью.

Третий день, в котором шествия и песнопения сменялись живыми картинами, прошел быстро. В финальной сцене Александр, изображая себя спящим, улегся посреди храма на каменном полу, а сверху на веревках к нему начали спускать жену прокуратора Рутилию. В этом году именно ей выпала роль изображать Селену, ранее были другие девушки и замужние женщины.

Царил полумрак, звучали цитры и кифары, заглушая все звуки. Рутилия медленно опускалась, действительно, похожая в белом свободном одеянии на небесную ночную богиню. Вот она все ниже, ниже. На мгновение зависает над, якобы, спящим Александром. Все затаили дыхание и даже Атилий, знавший, что видит очередное плутовство, тоже замер, захваченный зрелищем.

Он заметил, как прокуратор, муж этой самой Рутилии подался вперед, впившись глазами в фигуру раскачивающейся на веревках жены. Вот она коснулась ногами пола, освободилась от пут, опустилась на колени перед лежащим жрецом, приподняла покрывало, которым он был прикрыт, и медленно поползла по телу прорицателя. Александр как будто начал просыпаться. Нехотя повел он руками по полу, затем поднял их и ощупал женщину, ползущую по нему.

Как и все Атилий затаив дыхание, ожидал что последует за этим, хотя история была широко известна. Дальше должно произойти зачатие дочери Александра Юлии, той самой, которой Атилий делал модную прическу в Риме. Но здесь, всего в паре шагов стоял муж Рутилии, римский прокуратор. В полумраке нельзя было рассмотреть, что делают на самом деле Александр и Рутилия под покрывалом. Без сомнения, они целовались, а вот дальше.

В это мгновение из-за кресла Гликона неожиданно появились те самые юноши, виденные Атилием в доме жреца. Они шли друг за дружкой в длинных белых туниках, похожих на женские, и под заунывное пение молитв, закружились вокруг лежащей на полу пары. Зрители вытягивали головы, пытаясь рассмотреть, что происходит, а прокуратор тяжело дышал и его ноздри раздувались от возбуждения.

Лежащая на Александре Рутилия неожиданно перестала двигаться под белым покрывалом, расслабленно сползла на пол. Она замерла, священник же, наоборот, подскочил вверх, словно обрел некую силу и тут со всех сторон раздались поощрительные крики. Как ни в чем небывало, словно артист бродячей труппы, Александр вышел вперед, принялся раскланиваться во все стороны. Старый парик на его голове опять съехал на бок. «Хвала богу Асклепию! – кричали жители города. – Хвала его воплощению Гликону!»