Слайд.

По улицам бродят другие. Кто-то больше похож на человека, кто-то меньше. Тени-люди, люди-тени.

Слайд.

Указатели и повороты.

Чуть позже, вспоминая эти моменты, я поняла, что не было никаких слайдов. Мое сознание погасло, а воспоминания об улицах — короткие вспышки прозрения.

Мы шли.

Слайды сменялись один за другим.

Черное и белое медленно превращалось в серые оттенки и полутона. Это совершенно никак меня не трогало, пока мой собственный крик не заставил очнуться от безликого забытья.

— Твою мать! — заорала я. Теневой шок пропал, когда перед глазами мелькнуло лезвие.

Из груди тени вырвался меч, задержался на секунду и исчез. Пленитель, шедший слева, повалился на бетонный тротуар, растекаясь мазутной лужицей. Второй успел повернуться, прежде чем его голова улетела на пустую дорогу.

Че за жесть-то среди ночи?

Я как стояла, глядя на пошатнувшееся тело, так и стояла. Из проулка появилась рука, схватила меня за шиворот и потащила в темноту проулка. Я не сопротивлялась. Но уже не из-за странной апатии предательства, а слишком потрясенная внезапной атакой.

Да, вот такая я крутая и натренированная Избранная.

— Ты? — ахнула я.

Подворотный рыцарь вжал меня в стену, жестом предлагая заткнуться. Именно «предлагая». Результат его не особо волновал. Он выглянул из-за угла, проверяя, не всполошило ли теней убийство их сородичей. Видимо, гражданская ответственность у местных жителей находилась на нуле. Ни единого крика, ни единого поворота головы в нашу сторону.

— Какого черта ты творишь? — зашипела я, еще не до конца придя в себя.

Подворотный рыцарь замешкался.

— Спасаю.

— Тебя просили?!

Он отстранился. Выражение лица сменилась на удивление и неуверенность.

— Тебя поймали на «крючок» и вели на опустошение.

— Все шло согласно плана. — Я скосила глаза в сторону тротуара. — Святы единоржки, ты что убил их?

Рыцарь, будто стесняясь, завел меч за спину. Уточнил:

— Плана?

— Агась, — подтвердила я. — Классический план любого боевика. Борешься, проигрываешь, тебя берут в плен и ведут в логово зла, а затем ты разносишь там все изнутри и сбегаешь под красивую музыку.

Лысый мужик не оценил моей гениальности (и гениальности сотен сценаристов блокбасткров). Но он вообще не очень походил на человека глубинной мысли. Я тоже таковой не являлась, но я хотя бы притворялась!

— Я спас тебя, — с нажимом повторил рыцарь. — Уже второй раз подряд.

— Ну спасибо, — схватилась я за голову. — И что мне с этим спасением делать? Я не из тех Избранных, что спасают. У меня это так не работает. Я та Избранная, которой все остальные ситуацию только усугубляют.

Мужчина вздрогнул.

— Ты — Избранная?

Блеск лезвия в очередной раз описал дугу в воздухе.

— А, — уставилась я на кончик меча, застывший у меня промеж глаз. — Да, спасибо. Так мне привычней.

— 14 -

Я отодвинула край ветровки и предупредила:

— Не тычь в меня этим.

Мужчина стрельнул взглядом на мой пояс. И совсем чуть-чуть не успел, чтобы среагировать, когда гаечный ключ вдарил по лезвию. Рыцарь не выпустил оружия, но меч ушел в сторону. Я поднырнула вниз, уходя от ожидаемого удара. Мужчина сменил траекторию, но гаечный ключ уже летел ему в коленную чашечку.

Не самая моя соразмерная реакция на невербальную угрозу, но день как-то не задался.

Рыцарь взвыл.

Это немного отрезвило. Я отлетела в сторону и замерла, глядя как мужчина оседает на землю, да так там и остается. Ему хватило. Или сражаться с тенями не то же самое, что с живым человеком. Наносить увечья — это не так просто, как кажется. Тут особая подготовка нужна и некоторые сдвиги. Не все с самозащитой справляются, что говорить об осознанных нападениях?

У меня барьер немного сдвинут, и то жалко лысого бедолагу, что минуту назад мечем перед носом размахивал.

В тонком помятом пальто, болтающимся как на скелете, человек больше не казался опасным. Наоборот, в Немерности он выглядел еще более худым и болезным, чем на поверхности. Таких не бить, таких сдавать в центр реабилитации.

— Эй, спокойно! — наставила на него ключ. — Ты первый начал. Шелохнешься, еще раз огрею. И так будет до тех пор, пока не объяснишь.

— Объясню — что? — просипел он, ощупывая ушибленную конечность.

— Хоть что-нибудь.

Черт, я же не раздробила ему колено?