Гера перехватил мою руку. Черное щупальце тут же сместилось.

Вздрогнув, я затихла. О чем он? Откуда взялся? Стоял же на сцене.

— Не порти то, что тебе не принадлежит.

Я покосилась налево, направо, и увидела собственную кровь, стекающую по теневым оковам в тех местах, где они прорезали кожу. Я не помнила, когда получила раны. Наверное так сильно билась мазутных путах, что не заметила.

— Ты обещал, что освободишь их.

Мой голос прозвучал сухой надтреснутой доской.

— Я сказал, что они будут свободны, когда я уйду.

— Так чего ждешь? Забирай свою частичку бога и вали.

Гера стер кровь. Чуть дольше чем следовало, он рассматривал как та вновь наполняет ранки до краев, выступает за границы и каплями срывается вниз. Мужчина резко выдохнул. Будто бы ничего не случилось, он мазнул по краю пальцем. В несколько мазков соединил линии полукругом, нарочно оставив несколько клякс. В монохромном освещении зала, те казались рядом зловещих рун.

Закончив, Гера отстранился, разглядывая меня как произведение искусства.

— Мягче.

Сказано было не мне.

Щупальца расплющились лентами, обматывая мои руки. Крепко и надежно. Теперь, чтобы сделать движение, мне потребовалось бы выдернуть кости из суставов.

— Терпение, девочка. — Сказал он, а я не нашла сил возразить или хотя бы поморщиться. — Не так быстро.

— Она готова, — возразила Медуза. Бледная как смерть в серебряных лучах луны. Я совсем о ней забыла. — Немерность активна как никогда.

Гера перевел взгляд на меня.

— Ты готова отказаться от себя?

— Прекрати их мучить, — глухо отозвалась я.

Мужчина сделал жест рукой. Сцена замерла.

— Я думал ты крепче, — сказал он, разглядывая остатки запекшейся крови на своих пальцах. Моей крови. Я могла ошибаться, но в монохромном свете, казалась она поблескивала золотом. — С такой страстью себя защищала. И с такой же страстью сдалась. — Он покачал головой. — Я должен подготовиться.

Миновав Медузу, мужчина покинул зал.

Я проводила его спину взглядом. И с трудом переборов себя, посмотрела на сцену.

Тени кулис скрадывали порезы Марины. Можно только догадываться, сколь сильно она ранена. Рыцарь был в еще худшем состоянии. Правая нога ниже колена полностью почернела от крови.

«Третий этап. — Продолжала себя убеждать. — Дотерпеть до третьего этапа»

Убедить чувство самосохранения проще, чем договориться с совестью.

Гера мог не рассчитать силы фатов. Мог неправильно оценить противников. Что если Виталий испустит дух раньше, чем мы выберемся? У него серьезная рана! Он и так хилый, слабый и хромой. Дунешь и надвое переломится. Гера же в него меч вонзил!

Сцепив зубы, я посмотрела на Медузу.

Женщина стояла молчаливым изваянием. Ее не интересовал застывший на сцене спектакль. Отвернувшись, она изучала дверь актового зала.

— Если рыцарю не перевязать ногу, он умрет от кровопотери раньше, чем Гера вернется.

Медуза не отреагировала. Если закрыть глаза, можно было представить, что ее и вовсе нет.

Я облизнула губы.

Все остальные фаты — человекоподобные тени, тихие и безликие. У Медузы же голос и прическа из змей. Все это время я считала ее лишней в уравнении. Черт, да я вообще ее не считала. Кто берет в расчет второсортных помощников? Точно не я. Хотя не раз обжигалась.

— Ты отличаешься от них, — заметила я.

Кто же она — Медуза Горгона темного мира? Женщина с поверхности, ставшая жертвой фатов. С магией, что заставляла ее подпитываться от других, будто она какой-то вампир. Но разумней, чем ее коллеги. Она спасла меня от обезумевшего фата. Да, это мог быть приказ Геры, присматривать за мной. Но также она предупреждала меня не возвращаться.

— Отпусти их, — тихо попросила я. — Они не важны. Больше нет. Гера тебе не хозяин. Он же уйдет. Оставит вас.

Трагично-красивая королева монохромного мира легонько качнула головой. Змеи недовольно зашипели.

— Когда он покинет Немерность, мы освободимся.

— Также как Марина и рыцарь получат свободу?

— Я их выведу, когда он уйдет.

— Они могут не дожить.

Медуза уставилась на меня немигающим взглядом.

— Они уже мертвы.

Я дернулась слишком резко.

— Нет, они дышат. Я вижу.

— Немерность сохраняет их души в телах. Как только они переступят порог в реальный мир, все кончено.