Так появились чернильные монстрики, назвались фатами в честь оптических иллюзий и отправились искать пропитание. Магию кормить надо. Организм-то не приспособлен. Бродили они, бродили, наплодили мифов о вампирах, оборотнях и прочей нечисти. Где-то здесь мир вспомнил, что магия ему все-таки чужда, и дал ответочку. Исторг все лишнее в монохромное подпространство.

Родилась Немерность.

— Скоро вернусь, — махнула я рукой единственной женщине, что сохранила человеческий вид. Хороший, наверное, у нее был дар. Еще и меч в придачу. Не скупился раньше Центр на рандомные артефакты.

Гера не собирался возвращаться. Он ждал, когда я выйду к нему.

Двери актового зала выпустили меня в преображенное помещение пустой школы.

Все было готово.

Расчерченный рунами пол. Золотистые блестки. Полосы света. Зеркало в центре магической вакханалии. Скучающий в ожидании Незыблемый.

— Отличное выступление, — похвалил Гера, изобразив насмешливые хлопки. — Ты прекрасно справилась.

— Сказал бы раньше, закончила бы быстрее, — с понурой головой, я шагнула в колдовской круг. Один за другим символы вспыхнули золотом.

Почему всегда самой надо догадываться, чего именно от меня ждут злодеи? Разве им не положено выкладывать коварные планы передо мной на блюдечке с пояснениями и перекрестными ссылками?

— Традиции, — Гера посторонился, пропуская меня к зеркалу. Его движения были размеренными и неторопливыми. Ничего не выдавало страстного желания поскорее покинуть монохромность и серую реальность, из которых состоял мой мир.

— Что я должна делать?

Пропавшее напряжение вновь сжало тисками. Плечи напряглись. Хотелось зажмуриться и свернуться калачиком.

— Сделай также. — Мужчина прислонил ладонь к поверхности зеркала. — Нет, Аня. Ближе ко мне. Не бойся. Больно не будет.

Глубоко вдохнув, я подчинилась.

Мне пришлось повернуться к Гере спиной, чтобы использовать правую руку. Все внутри меня противилось присутствию чужого. Ощущать позади себя человека, вывернувшего тебе душу наизнанку, чувствовать отголоски его дыхания у себя на шее, ловить тепло от ладони, лежащей в паре миллиметров от моей — тут самый чахлый инстинкт самосохранения забьет тревогу.

Гера зашептал какие-то слова. Я не желала вслушиваться.

Рукав рубашки натянулся, обнажая порезы и кровавые символы. Чтобы хоть как-то себя отвлечь, я принялась сравнивать надписи на полу с тем, что Гера оставил на моем запястье. Они разнились. Из всего, что происходило и должно было произойти, такая ерунда меньше всего должна была меня волновать, но чутье отчего-то взвыло.

— Попроси моего покровительства.

— Что? — Я глянула на Геру через плечо.

— Последний шаг, Аня. Просто скажи: я прошу твоего покровительства и соблюдения моих интересов. Это добровольный выбор.

— Погоди-погоди. Об этом речи не шло.

— Я не смогу взять божественную частицу, пока ты этого не скажешь. Ты отдаешь ее, взамен получаешь мою защиту.

— А можно защиту от тебя?

Гера издал смешок.

— Это формальность. Твой мир не присоединен к нашей империи. Ты не часть Золотой оси.

Так, Дробь. Соберись. Пришло время соображать.

— А если бы оказалась там, получила бы соблюдение своих интересов?

— В этом суть Избранных. Они отдают все что у них есть, а в обмен получают все блага империи.

Ага. Но есть одна деталь. Ты и свободу свою отдаешь. А интересы и блага остаются на усмотрение покровителя.

— Но ты же получишь божественную частичку. Без всяких формальностей. А мне ничего?

— Чего же ты хочешь, Аня. — Снисходительная улыбка. — Богатство, вечная молодость, красота?

Ох, Гера, какой из тебя Незыблемый? До Врага-то не дотягиваешь.

Я извернулась, чтобы встретиться взглядом со насмехающимся золотом карих глаза.

— Думаешь меня можно купить этим?

Кстати, можно. Просто начните предлагать. Торг уместен.

Но, видимо, я подаю какие-то неправильные сигналы. Вместо того чтобы добавить в корзину единорога, здоровые крепкие ногти и подарочную карту аптеки, Гера наклонился непозволительно близко. Неожиданно его голос стал богаче и насыщеннее, как изысканное вино, раскрывшее всю гамму букета.

— Стать любимой и желанной? — Томно произнес он, а вот глаза остались пустыми и сверкающими, как новогодняя игрушка. Какой-то момент я искала в них что-то знакомое, но так и не увидела ничего, кроме собственного отражения. Не было в безликой темноте той мрачной силы, что ломала Избранных одним лишь взмахом черных ресниц, и заставляла меня просыпаться по ночам от кошмаров. — Мужчину, что жаждет заполучить тебя любой ценой?