— 17 -

Она врала.

Должна была врать.

Я зажмурилась, смаргивая слезы.

— Не правда. Они не мертвы.

Теневые змейки переглянулись между собой.

Медуза кивнула удерживающему меня фату. Тот замешкался. Одна из змеек вытянулась и, не дожидаясь приказа, впилась в эфемерное тело. Существо дернулось, Дрожь побежала по угольно-черным конечностям. Не издав ни звука, оно сотряслось в предсмертном спазме.

Я едва не упала, когда щупальца неожиданно растворились, истлевая черной дымкой.

Он умер?

Выражение лица Медузы не отражало ровным счетом ничего. Она оставалась холодной, безразличной и болезненно-сломленной.

— Не веришь? Проверь.

Дважды ей повторять не пришлось. На негнущихся ногах я направилась к сцене. Десяток метров показался чертовски длинным, а ступени едва ли не Эверестом. И причина была вовсе не в усталости.

Под ногой что-то хрустнуло. Меч. Гера оставил его лежать на полу в качестве насмешки. Проигнорировав его, я пошла дальше. Проклятая железяка не сослужила мне доброй службы.

— Виталий?

Опустилась на колени. Монохромное освещение мешало разглядеть рану.

В Центре учили оказывать первую помощь, но все равно в решающий момент нахлынула паника. Из головы вылетели все знания, что так упорно вдалбливались Клодом. Теория помахала ручкой, отправляя разум в пустоту ступора. За дело взялась практика.

Оторвав край рубашки, я соорудила повязку. Меч не задел артерию. Рана оказалась не настолько глубокой, как виделось издалека. В Немерности законы физики вели себя иначе. Время и пространство искажалось в замедленной съемке, и все движения выходили менее резкими, чем могли бы. Каким-то же чудом я ходила после вчерашней битвы с двуликим фатом.

— Вить, — позвала я. — Ну же. Возвращайся в себя.

Он не ответил.

— Не заставляй давать тебе пощечину. Я не могу, пока ты выглядишь таким жалким и беззащитным. Мне придется представить, что ты меня бросил.

Шутка не удалась.

Я зажмурилась. Замахнулась. Ладонь прошила воздух, не задев рыцаря. Промазала.

— Ой.

Все-таки не промазала. Спасаемый отклонился.

— Я вернулась. — Шмыгнула я носом. — За вами двумя. Как обещала.

Взгляд рыцаря был тверд, как и хриплый голос.

— Я надеялся ты умнее.

Да все надеются, чего уж там.

Он покачал головой.

— Тебе не следовало возвращаться.

А это мне говорят очень часто.

— Почему? Медуза ошибается. Ты выводил других. Ты знаешь, как вам помочь. Потому и дал его. — Вытащив из кармана перстень, продемонстрировала рыцарю. — Как оно работает?

— Я давно никого не спасал, Дробь. Не помню, — он опустил взгляд на мою дрожащую ладонь. Перстень осуждающе мерцал переливами. — Немерность забирает не только хорошие эмоции.

Я сжала «крючок». Грани впились в ладонь острыми краями. Запястья саднили от ран, а засохшая кровь противно стягивала кожу.

— Почему же ты продолжал возвращаться?

– Надеялся вспомнить. Вернуть, что потерял.

— Что изменилось? — я продолжала не верить. — Ты жив. Рана не тяжелая. Болезненная, потенциально-опасная, но не смертельная. Ты соображаешь! Не может быть, что путь закрыт. Я же вчера ушла! Почему вы с Мариной не можете?

Виталий нахмурился. Взгляд забегал, будто выискивая ответ в темноте актового зала. И тот нашелся.

— Он нарушил связь.

— Что? О чем ты?

— Он разорвал ее. — На мгновение показалось, что Виталий сейчас скажет что-то еще, что-то важное. Но Немерность не дает надежд, она их только отнимает. — Все кончено, Дробь. Мы кончены.

От его тяжелого открытого взгляда у меня встал ком в горле.

— Я знал, на что иду. Всегда знал.

Я отвернулась. Утерла рукавом выступившие слезы.

Там вдалеке стояла Медуза. Она не смотрела в мою сторону. Ей положено было злорадствовать, но она игнорировала злодейские клише. Мое присутствие ей было тягостно и неприятно, будто у существа темного мира осталась совесть.

Нет.

— Все равно, ты уходишь. — Сказала я, продолжая разглядывать хрупкую фигуру владычицы монохрома. Мой голос дрожал. Я сама дрожала. — Если останешься здесь, превратишься в тень. Так хоть свободным помрешь.

Нет, я совсем не злилась. И слезы вовсе не текли по щекам. Не от безысходности я начала трясти Марину, чтобы хоть как-то привести ее в чувства. Сердце вовсе не сжималось при виде ее кожи, исполосованной и разукрашенной кровоподтеками.

Я Избранная. Я спокойна как безоблачное небо. Если я плачу, то вам просто кажется.