— Всё и так от него зависело.

— Нет, — принцесса нахмурила брови, и её личико стало ещё круглее и милее, — завтра мой день рождения, и я хотела попросить Эрика помириться с тобой. В это время Эрнестина должна была подвести тебя, нарядную и в карнавальной маске; вы бы с Эриком станцевали и…

— Стой, стой! — Я чуть не подавилась. — А вам не казалось, что в вашем плане всё равно последнее слово оставалось за Эриком? Слишком многое базируется на вашей святой уверенности в его любви ко мне.

— Он любит, Хелена! — Праведно возмутилась Мэрит. — Не вздумай сдаваться!

— Расскажи мне немного о нём. — Попросила я принцессу. — Почему он такой…?

— Такой железный? — Понимающе отозвалась Мэрит. — Такой, словно никогда в жизни не чувствовал ничего похожего на надежду?

— Очень точно сказано.

— Я ничего не помню из событий тех дней — я и родителей практически не помню, но в резиденции ходит одна история, и передаётся из уст в уста, как легенда. Я сомневалась в правдивости этого рассказа до тех пор, пока Фрея её не подтвердила. Ты, думаю, уже знаешь, что Эрик — талантливый художник; этот талант проявился уже в раннем детстве. Эрик рисовал, всё что видел — цветы, родителей, меня.

Однажды он прибежал к отцу в кабинет, хотел похвастаться новой завершённой картиной и заработать похвалу, но очень не вовремя это сделал. В кабинете проходило важное совещание, и вбежавший в разгаре обсуждений ребёнок вызвал недоумение отцовских коллег. Некоторые отпустили несколько насмешек в сторону отца, вроде как он не может привить собственному сыну чувство ответственности, на что король ответил, что готов преподать ему урок дисциплины немедленно.

Не долго думая, папа избил Эрика на глазах у коллег, причём делал это с такой жестокостью, что в дальнейшем с ним отказались сотрудничать почти все, кто находился в той комнате. Их комментарии, пусть и едкие, не предполагали такого исхода событий. Эрик после того долго лежал в лечебнице. Нанесённая ему травма была серьёзной, но ещё сильнее пострадала его психика — он до сих пор не оклемался, судя по тому, какой брат обычно закрытый и скупой на эмоции. С тех пор он никому не показывает то, что чувствует. И, я уверена, отца так и не простил.

— Офигеть… — я шумно выдохнула. — Сорян, но ваш отец был сволочью. Как только Эрнестина на него повелась?

— До недавних пор этот вопрос звучал ровно наоборот, — усмехнулась Мэрит. — Мы тут с Эриком многое переосмыслили в свете последних событий.

— И всё же? Как моя тётка умудрилась забраться так высоко?

— Она туда не забиралась, а с самого рождения там была. Эрнестина и твоя мама — наследные принцессы распавшегося королевства Финция.

— А я…

— Получается, и ты. — Подытожила Мэрит. — Только после распада Финции ни Эрнестине, ни Корнелии уже ничего не светило. Думаю, потому твоя мама и уехала в Британию — хотела начать всё с чистого листа.

— И где-то в это время Эрнестина охмурила твоего отца? — Я поняла, что ляпнула лишнее, потому что Мэрит чуть свела брови. — Извини, говорю, что думаю. Можешь не отвечать.

— Нет, ничего, — отмахнулась принцесса. — Но постарайся, чтобы больше никто не слышал, как ты выражаешься о членах королевской семьи.

— Извини. — Снова попросила я, заливаясь краской.

— Эрнестина… знаешь, она классная. Мы с Эриком всё наше детство вынашивали планы мести ей, как и план побега, но на деле мачеха оказалась не так уж и плоха. Она читала мне сказки на ночь. Она заботилась о нас — да, делала это, как могла, всегда отдавая предпочтение собственным сыновьям, но всё же. Сразу после смерти отца Эрнестина отобрала наши с Эриком титулы наследных принца и принцессы, но чем старше я становлюсь, тем яснее замечаю, насколько ей за это стыдно. Не удивлюсь, если скоро мы получим их назад. За десять лет она изменилась. А ещё она изо всех сил старается получить для Норвегии статус "Совершенного королевства", как хотел наш отец.

— А ты можешь доступным языком объяснить мне, что этот титул дает стране? Британия уже десять лет как "Совершенное королевство", но я не понимаю, как это помогает жителям.

— По-своему помогает, — Мэрит прикрыла глаза, чуть нахмурившись. Вспоминала. — Это как красивая дань традиции, но немного опасная. Королевство провозглашается совершенным, если на общенациональном референдуме за это проголосует больше восьмидесяти процентов населения. Это большой комплимент правящему монарху и оказание ему величайшего доверия — отныне его власть абсолютна. Но монарх "Совершенного королевства", становясь практически единственным источником власти в стране, использует её лишь на благо народа и страны, и никогда — во зло или же себе на пользу. Получается причудливый танец, от которого в выиграше вся страна во главе с совершенным монархом. Это и есть цель Эрнестины.

— Звучит очень красиво.

— Звучит — да. Но у истории есть преотличный дурной пример, как правящий монарх не справился с всемогуществом, подаренным этим статусом. Это и есть Финция, корону которой ты должна была унаследовать. Твой дед довел страну до нищеты, и в конце-концов его застрелили; сама же Финция распалась на Швецию и Финляндию. И к их аристократии ты уже не имеешь никакого отношения.

— Зато к норвежской — имею. — Я улыбнулась. — Вчера я была простолюдинкой, а сегодня — графиня королевства!

— По праву рождения ты никогда не была простолюдинкой, — нравоучительно произнесла Мэрит. — Обстоятельства отобрали королевство, которое должно было стать твоим. Так что считай, что Эрнестина просто отдала то, что тебе и так принадлежало. Жаль лишь, что твоя тётя далеко не всё может тебе вернуть.

— Ты имеешь ввиду титул наследной принцессы? Я его не хочу. — Я произнесла эти слова и поняла, что это правда.

Но Мэрит имела ввиду другое.

— Эрнестина считает себя виноватой, что отобрала у тебя мать.