Шрифт:
Евгений взял бумагу и под диктовку Сергея написал заявление. Потом оделся и на прощание галантно поцеловал руку Тане.
— Спасибо вам…
Вышел за дверь.
— Странный какой, — Сергей смотрел в окно, жуя бутерброд. — Я не понимаю его.
— Ещё больше не поймёшь, — сказала Таня, тоже наблюдая за Волошиным, — когда узнаешь, от каких денег он отказался буквально полчаса назад.
Она назвала цифру.
Бутерброд вылетел изо рта Сергея, как пуля. Подполковник выпучил глаза, открыв рот.
— Не смотри так, — хихикнула сестра. — Я сама считала.
— И почему отказался?!
— Гордый… Как это у вас, мужиков, называется… Честь свою восстановил. В глазах родной дочери.
— За такие деньжищи?! На хер нужна такая честь?!
— Значит, ему нужна…
Таня задумчиво смотрела на Евгения, неторопливо шагающего к выходу из усадьбы. Вот он попрощался с Васей и вышел за ворота…
— Жень, подожди! — окликнул Вадим. — Тут Алла всё успокоиться не может.
— И что я должен сделать? — Евгений остановился.
— Поговорить со мной! — крикнула Алла, выходя к нему.
— О чём? — тихо спросил Евгений. — Ты уже не ребёнок, а взрослая женщина. Самостоятельная, самодостаточная. То, что я хотел тебе сказать, уже сказал. А то, что скажешь ты — для меня неважно. Простить тебя? За что? Я уже давно всё тебе простил…
Он недоуменно развёл руками, будто говоря, что не понимает важности и нужности её слов.
— Любить тебя я не перестану — ты моя дочь. Я знаю о тебе всё, и знал всегда — что ты кушаешь, с кем встречаешься и даже с кем спишь. Моего мнения ты никогда не спрашивала, так что сейчас случилось? О чём ты хочешь говорить?
— Я не знаю, — вдруг призналась Алла, всхлипывая. — Но мне очень плохо.
— Это пройдёт, дочка.
Евгений повернулся и пошёл домой.
— Ты не хочешь меня видеть? Презираешь?! — крикнула она вслед.
Он остановился. Подумал немного, потом вернулся к машине.
Огни стоп сигналов тускло горели в наступившей темноте. Двигатель работал почти неслышно, выпуская облачка газа из выхлопной трубы на мокрый асфальт. Отодвинув занавеску в салоне, на отца и дочь смотрел нотариус. Он явно торопился домой.
— Вспомни, Алла, я ведь выполнил все твои желания, — Евгений смотрел в глаза дочери. — Это ты не хотела меня видеть и презирала. Возможно, ты что-то забыла, но я, к сожалению, забыть не могу. Вот такой у тебя отец, дочка. Плохой, хороший, или ещё какой — решать ведь тебе. А сейчас, извини, но меня ждёт человек, который без моей помощи не проживёт. А вот ты… жила же без меня.
Он снова повернулся, чтобы уйти.
— Я пойду с тобой! — заявила Алла. — Ты знаешь, как я живу. Я тоже хочу узнать, как живёшь ты!
— Алла Евгеньевна, нам пора в Москву, — вмешался Вадим. — И нотариуса надо отвезти. Я не имею права оставить вас одну.
Она вынула из пальто деньги.
— Отправьте его на такси. Я хочу посмотреть дом… моего отца. Я слишком долго жила с иллюзиями матери.
Металл в голосе Аллы звучал не так звонко, как у её отца, но очень похоже. Вадиму пришлось подчиниться.
— Ну, показывай, папа… свои хоромы.
Евгений не знал, что говорила Светлана дочери о том, как он живёт, но горько усмехнулся.
— Ну, дочка, пошли… пять минут, и мы на месте.
Она подумала, что отец пойдёт в сторону частных домов, а Евгений зашагал к обшарпанным пятиэтажкам. Алла хмыкнула и пошла следом.
Они зашли в подъезд его дома.
Старые стены с облупившейся клочками краской противного зеленого цвета и почерневшая побелка на потолке лестничных пролётов удивили Аллу не настолько, но огромная дыра в стене подъезда, сквозь которую было видно колено канализации, заставила Аллу остановиться.
— Я не верю, что ты живёшь в этом доме.
— А где, по-твоему, я живу?
Она брезгливо дотронулась пальцем до поручня на лестнице, лишенного покрытия.
— Мать говорила, что у тебя пятиэтажный особняк.
— В этом доме пять этажей. Я живу на четвёртом. Так ты идёшь, или вернёшься к машине?
Ей было стыдно признаться, что она устала подниматься по лестнице. Алла тряхнула головой, убирая волосы за спину.
— Идём!
Они поднялись на этаж, и Евгений отпер дверь ключом. Узкий небольшой коридор с прихожей из натурального дерева вёл к закрытой двери в комнату.