Ей предшествовали не менее драматичные события в 1981-1982 годах. Прилетел мой бумеранг и по самому чувствительному месту – детям за моё безответственное, даже преступное отношение к себе и близким мне людям.

Как я уже говорила, мы жили в городе моего детства Октябрьский – нефтяной столице Башкортостана. Нашу с мужем Салимом тихую семейную жизнь омрачил обоснованный прогноз педиатров о возможности наступления инвалидности у моей младшей дочери Дарьи. Я считаю, что это моя расплата за то, что делала, что левая нога захотела. Виню себя в этом, но вернусь к этому позже и обязательно расскажу позже о своём неприглядном не порядочном поступке.

У нашей годовалой дочери была родовая травма шейного отдела позвоночника, и Дарья не могла вставать на ножки, она вставала только на цыпочки, потому что ступни тянуло судорогой и она очень страдала от постоянных сильных головных болей. Её чудесные большие голубые глазки почти всегда были красными от выступающих кровеносных сосудов. Существовала серьёзная опасность кровоизлияния с тяжёлыми последствиями. А наши ночи, предназначенные природой для оздоровительного сна, превратились в кошмар надрывного безостановочного детского плача с получасовыми перерывами, когда она просто отключалась от переутомления. Я тоже в изнеможении падала в обнимку с ней на постель, пытаясь хоть немного успокоиться и отдохнуть, пока она не плачет. Я очень вымоталась за первые год её жизни, пока педиатры проводили с ней несколько курсов лечебных массажей и лечения в физиотерапевтических кабинетах, которые не дали ощутимых результатов.

Невольно я пришла к выводу, что мой родительский долг выполнить последнюю рекомендацию врачей. Они сказали:

– Путёвку на месяц лечения в Черноморском санатории мы вам обеспечим, но месяц не решит проблему, нужен больший период времени на реабилитацию ребёнка с таким диагнозом. Вам нужно переехать жить к морю. Опустить девочку в морскую воду весной и вынуть её оттуда только осенью.

Больше, по мнению медиков, ничто не могло облегчить состояние дочери. И я начала смиряться с мыслью о нашем переезде на постоянное место жительства к Чёрному морю. О чём я никогда раньше не думала и не помышляла, но надо было решиться и так поступить сейчас.

Назревал сложный разговор на эту тему с мужем Салимом, потому что я сама пока не представляла себе, как можно решить эту задачу со многими неизвестными составляющими. В начале лета я заговорила с ним в надежде, что он выслушает мои доводы, а потом мы вместе с ним будем обдумывать план наших действий в этом направлении. Со скучающим видом, просто дав мне выговориться и не больше, муж категорически отказался прервать нашу привычную устоявшуюся и внешне благополучную жизнь и даже возмутился:

– Твою дивизию! Как ты легко рассуждаешь. Ну ты и придумала. – Куда мы поедем? Что там есть? Здесь всё: квартира, работа, родня, друзья!

Не осознавая тщетность своих попыток, я продолжала уговаривать его:

– Ну, люди же переезжают не только туда, но и сюда в Октябрьский. Сначала снимают квартиры и устраиваются на работу, потом получают квартиры от предприятий. Будет новая работа и новые друзья, как у всех. Все вопросы решаемы и вместе мы всё преодолеем.

Всё было бесполезно. Его волновал только собственный комфорт, он даже не спросил о том, что будет с дочерью, если ничего не делать. И не собирался ни под каким предлогом покидать обжитую квартиру и оставлять любимую работу электрика на большом механическом заводе в родном городе. А я так вымоталась с больной дочерью от бессонных ночей, что когда после нашего бесплодного разговора для меня в один момент рухнул целый мир от его равнодушия, то у меня даже не нашлось сил обижаться на него. – Передо мной сидел чужой человек, и я неожиданно для себя осознала, что семь лучших лет своей молодости отдала предателю.

Я поняла, что надо действовать самой. С мыслью о разводе мне тоже нелегко было смириться, но это легче, чем с участью дочери в инвалидном кресле. Так что всю тяжесть предстоящего жизненного испытания и ответственность за мероприятие, без всякой гарантии на его благополучный исход, мне пришлось взвалить на себя. Ни ради собственного благополучия в насиженном месте, ни ради чего-то другого, я не смогла бы смириться с грозящей дочери инвалидностью. Я месяц сидела на седуксене, не в силах самостоятельно справиться со свалившимся на меня потрясением.

Как всегда, в трудную минуту, я получила поддержку от моей мудрой мамы. После долгих разговоров и обсуждений предстоящего переезда, она благословила меня так:

– Делать нечего, доченька, у тебя нет выбора, и надо ехать к морю. Это твой долг и твоя последняя надежда на исцеление дочери. Мы с твоим отцом в молодости жили в Одессе на Крещатике. Тогда он, после окончания Высшего военного командного училища, служил офицером на линкоре в Черноморском военном флоте. И вернулись мы с ним на родину к родителям в Башкортостан только перед самым твоим рождением. Я всегда знала, что ты вернёшься к Чёрному морю, только не думала, что придётся тебе туда переезжать по такому чудовищному принуждению от судьбы. Но мир не без добрых людей и Бог тебя не оставит, Он всё видит и знает, езжай и ничего не бойся! Ты справишься.

После седуксена и такого важного напутствия для меня трусихи по натуре, я немного воспряла духом. Мои мысли упорядочились, и я смогла начать действовать. Пришлось мне оставить непонятливого мужа одного в нашей квартире и первое, что сделала – ушла с детьми к маме. Развод и сборы у меня «незнайки» и трусихи заняли немного времени, я уверенно двигалась к цели, хоть и не так быстро, как хотелось бы. Я заказала железнодорожный контейнер для перевозки пожитков и отправила его в город Туапсе. Покончив с организационными вопросами переезда и, взяв с собой в дорогу только самое необходимое на первое время, я решительно вошла с детьми в плацкартный вагон поезда, который умчал нас в южном направлении к морю в полную неизвестность. Анализировать, сомневаться в своём решении или восхищаться своим героизмом или глупостью не было смысла.