— Всё правильно, — вздохнул он, — эта способность проявляется лишь в моменты крайней опасности…

— Мне что-то угрожает? — прямо, по-военному, спросил я.

— Ишь, какой шустрый… — усмехнулся Котов. — Прямой угрозы нет… Пока. Поймите, Миша, таким, как мы, всегда грозит опасность. Нас очень мало, и отсюда чрезвычайная уязвимость. Вы большой молодец, что задумали делиться Силой с одноклассницами! Вам будет, кого беречь — и кто станет беречь вас. А подруги вернее друзей. Так уж заведено…

Мы шагали в ногу, неторопливо хрустя по ночной пороше, не утоптанной до сей поры. Хмурое небо провисало над самой улицей, словно разлегшись на крышах, и редко-редко пролетали снежинки.

Думая о чем-то своем, наставническом, Игорь Максимович свернул к Пионерским прудам. Я двинулся за ним, тщетно пытаясь взять мысль Котова. Бесполезно. Глухо, как в танке.

— Какая красота… — вытолкнул мой спутник.

Я осмотрелся. Аллею расчистили от снега, а пруд превратили в каток — тонкая фигурка девочки-фигуристки чертила лед, выписывая замысловатые вензели танца. Красиво, да… И чуть-чуть грустно.

— Скажите, Миша… — в голосе наставника зазвенело напряжение. — А вам случайно не снилось… м-м… одно странное место, схожее с инферно? Темное небо с багровыми тучами… Черные скалы… Малиновый жар?

— Ну-у… Да, припоминаю. Неуютное местечко.

Я испытал озноб, заглянув в расширенные глаза наставника, но он быстро опустил веки, неловко бормоча:

— Будьте очень осторожны, Миша. Ну, вы идите, пожалуй, а я еще немного поброжу, подышу свежим воздухом…

— До свиданья, Игорь Максимович, — вытолкнул я, ощущая тяжесть в душе.

Котов лишь покивал, кривя губы, да и побрел по аллее, следя за пируэтами девочки на катке. Было так тихо, что до меня донесся скрип льда под коньками. Балеринка…

Растревоженный, я проводил взглядом сутулую спину наставника, и зашагал к станции метро.

Четверг, 26 января. Утро

Московская область, Шереметьево

— …Начинается посадка на рейс 235 Москва — Прага — Лиссабон… — бархатно разнесся голос дикторши, покрывая гул зала ожидания. — Aeroflot flight 235 to Prague and Lisbon is now boarding…

— Наш! — подхватилась мама.

— Успеете, — заулыбался я, следя за Ритой. Девушка поглощала реальность с восторгом, она будто плыла в радужном облаке из сбывшихся желаний. — Пойдемте потихоньку.

Выжав два чемодана, смахивавших на маленьких, но увесистых бегемотиков, я направился к «таможне».

— Кушать не забывай, — семенила рядом моя, катя сумку на колесиках. — И вообще… Я сказала Наташе, чтоб проследила за тобой!

— А кто проследит за Наташей? — коварно улыбнулся я.

Рита дотянулась, и чмокнула меня в щеку.

— Ты!

— Постараюсь оправдать оказанное доверие… Ну, всё, дальше сами.

Женщины накинулись на меня с поцелуями, сочувствуя, переживая — и незаметно отдаляясь, переступая сапожками незримую черту.

— Пока, Мишечка! Пока!

— Пока, пока…

Проверка багажа… Паспорта наизготовку… Штампики… Служебные улыбки… Руки, выпростанные из рукавов дубленок, машут на прощание…

Я развернулся и пошагал, виляя между диванчиков, к стеклянной стене.

— Заканчивается посадка на рейс 31 Москва — Лондон… This is a final boarding call for Aeroflot flight 31 to London…

За стеклом простиралось выметенное поле, со снегом, забитым в стыки бетонных плит. Горбатый «Боинг» разгонялся, грохоча двигунами на форсаже. Маленькая «Каравелла» выруливала…

Вон самолет «моих». «Ту-134». Тот самый, удостоенный взлета на пачке болгарских сигарет — пробовал, когда вздумал курить. Но бросил — гадость.

«Адын… Сафсем адын…» — улыбнулся про себя.

А Наташка? Она окажется совсем рядом, за стенкой в «гостевой», ворочаясь на девичьей кровати… Пикантная ситуация.

Я поморщился, разгоняя юркие, пошловатые мыслишки. Ничего не будет, дальше приятельского формата не продвинусь. Хватит с меня Инны…

Покинув аэропорт, я сел в машину — спецы «Ижавто» вернули-таки пикап, и полгода не прошло. Я слегка погонял мотор, ревниво прислушиваясь: не уработали ли? С автопрома станется…

Порывшись в бардачке, достал старенькую, потрепанную книжку Козырева. «Причинная или несимметричная механика в линейном приближении». Сразу вспомнился отличный рассказ Стругацких «Забытый эксперимент» — о «двигателе времени», работавшем на принципах той самой ассиметричной механики.