Шрифт:
– Наставница, – окликнула, – с чего нужно начинать анализ неприятности?
– Источник – люди или вещи?
Ну вот и ответь.– Э‑э‑э… люди.
– Ищи, кому выгодно. И истина будет где‑то рядом. – Немайн непонятно хихикнула.
Выгодно. Вот выгоды Анна тут не видела. Какая выгода старым богам ссорить Дивед с Немайн, ослаблять их? Да еще рисковать. Что Немайн отберет у Гвина холм – не сомневалась. А раз так, то как раз Гвин больше всех и теряет! Или нет?
Стоп. Войны Гвин мог и не хотеть. С Немайн. Они с Мабоном добивались, чтобы Немайн из Диведа ушла. Сами диведцы ничего тому же Кричащему холму без сиды сделать бы не смогли. Это было видно: один фундамент для боевой машины потрясал воображение – шире столичной крепостной стены, из массивных сосновых бревен, он пока лишь намекал на грядущую мощь. На месте холма Анна постаралась бы отрастить ноги и убежать куда‑нибудь в Ирландию. Не ожидая, пока начнется.
Так кто же был целью? Дивед? Немайн? Или оба? Вместе! Диведцы приняли Немайн! Именно это единение стало угрозой. И даже не холму. Что холм? Тогда… Аннону?
Анна испугалась ответа и, отбросив опасную тему, задумалась о другом. Ворона была предупреждением. А она, Анна, не успела… Хуже – забыла вовремя передать послание сиде. Про Гвина Немайн выяснила. Возможно – у озерной, между слов. А про Мабона – нет, и он ей чуть все не сорвал. Но хорошо, что рассказала вообще. Теперь Немайн знает – среди старых богов у нее еще остались друзья. Или хотя бы сочувствующие. Интересно, кто?
Из метательных машин Клирик решил остановиться на баробаллисте. Ему настолько надоели перетяжки веревок, что не смутило даже отсутствие чертежей у классиков. Гравитационные машины были детищем высокого Средневековья. Как раз той эпохи, когда сильно сдавшие за темные века катапульты перестали справляться со стенами замков. А веревки были неизбежны: с упругим мотком из бычьих шкур катапульта получилась бы золотой. Да и не описана толком у Вегеция работа со шкурами.
Еще можно было сделать эспрингаль – но Клирик решил не ломать черепушку над непонятным рисунком. Память подсказывала, что эту машину отлично начертил Леонардо да Винчи. Но свитки Вегеция – вот они, а до чертежей Леонардо немногим ближе, чем до каучука…
Баробаллиста же казалась механизмом до отвращения простым, а устройство общих со скорпионом и торсионной баллистой узлов Клирик намеревался содрать с римского трактата. Да и мощность у баробаллисты повыше. Когда орудие стреляет раз в час, большая разница – сорок килограммов земли она закинет в зев пещеры или полтораста.
С самого начала стройки стало ясно: простота баробаллисты – или, как ее назвали придумавшие монстра французы, мангонеля – либо иллюзорна, либо гениальна. Недаром он появился только в Средние века, и удивительно, как не дождался Ньютона. Расчет‑то прост – но нужно же собрать механизм размером в трехэтажный дом без гвоздя, только из бревен и веревок.
К счастью, специалист по подобного рода работам имелся.– Похоже на подвижный рей, поставленный боком – вынес вердикт Эгиль. – Сделаем.
Рыцари с удивительным энтузиазмом взялись за топоры вместе с нанятыми рабочими. Видимо, очень уж не терпелось рассчитаться с холмовыми обидчиками. Окрестные же ополченцы разошлись по домам – еще не весь урожай собран. Хлеб – хорошо, яблоки – отлично, а кто солить поздние овощи будет?
Чем дальше шла работа, тем больше Клирик поражался собственной наглости: собрать такую махину впервые – с листа в полный размер, без модели. А потому старался контролировать каждый шаг. И по три раза проверял каждый узел и каждый блок. Проблемы возникали на каждом шагу – но их удавалось разрешать.
Главной заботой оказалась не точность, а прочность. Зная соотношение весов и длин устройства, рассчитать дальность и траекторию оказалось делом муторным, но возможным. А вот надежность… Эгиль мучиться не стал – припомнил опыт строительства снаккаров и заявил, что небольшой избыток прочности еще ничему не вредил. А потому прикинул на глазок да взял с тройным запасом. Заставив Клирика хлопать по лбу и вспоминать военную кафедру.
И поговорки, запущенные в оборот еще генералом Карбышевым. Первой, разумеется, шуточную. "Один сапер, один топор, один день, один пень". Когда сапера Клирик заменил на норманна и озвучил – заодно с другими, более полезными, строительными поговорками, Эгиль коротко посмеялся. И согласился – да, способ хороший. И руны – хорошо, и стихи – хорошо. Главное – уметь сделать вещь. Харальд немедленно начал сочинять висы об устройстве метательных машин. А скоро рядом с первым мангонелем начал расти второй. Дело было так. Над проторенной к римской дороге грунтовкой поднялось облако пыли. Три дня без дождя в Уэльсе – событие, и событие довольно неприятное для тех, кто в дороге. Лагерь отреагировал уставно: вопли фанфар, работы прекращены, все вооружаются и спешат на стены. Никакой суматохи или толчеи – улицы прямоугольные, в римской традиции, и каждый знает свое место за прочным частоколом. А вот рва еще не откопали, но сэр Эдгар собирается. Все равно для фэйри пока мало работы, а даром кормить каторжников – слова «рабы» Клирик пытался избегать – не в его натуре. Когда из облака пыли показались вымпелы над копьями, гарнизон разразился приветственными криками.– Кто пожаловал? – поинтересовалась Немайн.
– Брат короля. Самый младший, – объясняли ей. – Отличный рыцарь! Но сэр Эдгар с ним наплачется. Видишь, как скис?
Клирику стало даже жалко командующего. Мало ему бывшей богини в подчинении – извольте еще и короля заполучить. Точнее, подкороля… Принца. Ворота открыли, однако, только когда затормозившее у них облако осело, удалось рассмотреть всадников – серых от пыли, но веселых.
– Открывай, Эдгар, – раздался рокочущий бас, никак не вяжущийся с обликом невысокого юноши, который изволил им разговаривать. – Пришла подмога. Рис ап Ноуи явился на помощь брату! Со мной десять рыцарей… и десять дам. Каждая из которых стоит двух рыцарей. Но мило уступает право набить морду Гвина мужчинам.