Шрифт:
– Но они могут себя оговаривать. Ирландцы вообще странные люди…
– Верно. Тогда получится, что, казнив этих грешников и самозванцев, не предложив им раскаяться, грех совершим уже мы.
– Ну про душу можно проверить быстро, – сказала Анна, и отцепила с пояса флягу. – Зверобой. Хорошая травка. От нее создания говорящие, но бездушные мучаются. Впрочем, если тварь, отказавшаяся от собственной души, чуток помучается, какой в том убыток? А, красное рыло? Рискнешь?
Последние слова произнесла уже по‑ирландски.– Что за яд? – ирландец понюхал снадобье.
– Зверобой.
– Это которым скот травится?
– Для людей он лекарство. Даже если ты уже не человек, ни одно говорящее создание от такого не померло.
– А если пить не буду?
– Помолимся за грешника, да повесим. И следующего попробовать уговорим.
– Давай сюда.
Вырвал флягу. Вылакал в три глотка. Утер пасть красным рукавом. Дорогая одежка, верно, тоже Гвин выдал. Хорошая идея – всех своих одеть одинаково, чтобы с врагами не путать. Анна решила, что непременно посоветует ввести одноцветную одежду в королевской армии. Да и ополчение обязать на службу являться не иначе. Хотя хватит ли у короля денег, оплатить один наряд в несколько лет для всех воинов королевства? Это ж две трети всех людей! Ну пусть хоть рыцарей оденет в пурпурные пледы, белые штаны и зеленые куртки. Зеленый всегда был цветом Диведа. А белое… белое – это Камбрия!
– Ну – спросил краснорожий, – что? Горькая гадость, и только.
– На фэйри обычно действует сразу, – сообщила Анна, – а скот я травить не пробовала… Наверно, душа у тебя еще есть.
– Он лжет про Гвина? – уточнил сэр Эдгар. – Набег был, в конце концов, нежестоким. Свои ж валлийцы подчас гадят серьезнее. Если про Гвина правда, солидный выкуп нас вполне устроит…
– Не знаю. Он же, с их слов, только обещал сделать ирландцев фэйри. Но не сделал пока…
Ссориться с Гвином не хотелось. Сэр Эдгар развязать войну не рвался. Хаживал сопливым пацаном под знаменами Кадуаллона. В последнем походе. Принес домой два золотых, три шрама да репутацию храброго и разумного воина. И напрочь утратил любовь к войне. По счастью, Кричащий холм всего в дне пути. Пришлось примириться с недолгим продолжении похода – к холму.
– Если Гвин вас не признает, всех вздернем, – вынес вердикт сэр Эдгар. – если признает, ему надлежит выплатить возмещение за нанесенные кланам и королю обиды. И штраф. Не заплатит – всех повесим прямо перед его сидом, и пусть злится, если хочет. А сегодня дневка!
Как раз времени хватит получше разобраться, что происходит. Отправить гонца с донесением. И даже получить ответ.
Оруженосец, гордый важным поручением, немедленно получил второй пакет – от викария преосвященному Дионисию. В коротком, но емком отчете описывалось главное – поведение Немайн как единственной христианки, не пораженной языческими пережитками. Упоминался Гвин ап Ллуд, старый соперник многих святых, который вылез вновь – вредить добрым людям по мере сил. И поминалось имя, данное Немайн приемышу при крещении. Странное имя – Владимир. Третье письмо принесла сида. Для Дэффида ап Ллиувеллина.
– Пусть знает, что стал дедушкой, и снова приготовит мою старую комнату. Я пусть замуж и не вышла, но сын у меня теперь есть… Как хорошо отец Адриан детей крестит! Побрызгал сверху – и все, и не надо из рук отдавать сокровище свое… Стой. Ты будешь скакать быстро. Будь осторожен. И осторожнее со стременами – если при падении застрянешь, будет неприятно.
Курьер, умиленно разулыбавшись, обещал быть осторожным, взял письмо – и пустил коня в галоп, пока еще посланий не притащили. Воины стали подозрительно приглядываться к стременам. Теперь‑то все, что изрекала сида, снова было откровением! Снова стала светом в окошке! Однако Немайн этого не замечала. Заорал маленький, и пришлось ей идти в палатку – осваивать науку пеленания детей…
К вечеру краснолицый ирландец стал фиолетоволицым. Валялся по земле, прижимая одну руку к животу, другой тер уши, скреб нос… Позвали священника, горожанина – перевести – и Анну. Та сосредоточенно готовила колесницу, ставшую из квадриги тригой, к недолгому походу. А кому еще? Немайн только и напомнила что надо. Еле‑еле историю про ворону выслушала – пленная фэйри как раз кормила маленького, Немайн ревниво следила, стараясь не выпустить дитя из рук. А прежняя мать, конечно, и сама подержать хотела. Гвин и Мабон что‑то затевают… Они и есть цапли?
– Гадание по птицам – суеверие, караемое позором и изгнанием, – сурово напомнила сида про осторожность в применении старого знания, отняла маленького от кормилицы. – Кэррадок – дурак. А если кто нас тронет – трогалки оторву. И голову, для верности.
Анна убедилась – сида вменяема. Ну почти. Тем более та сразу нашла ученице множество дел. И в первую очередь – стирку. А кровь на белом платье уже засохла, вот беда… Так что на работенку по ведьминской специальности Анна согласилась скорее с облегчением. Однако, увидев страждущего, ничего удивительного не обнаружила. Так, любопытное.
– Отравление зверобоем. Похоже, Гвин – или кто другой – души‑то того… Но надо же – они не фэйри, тем становится дурно сразу. А это овцы! Или коровы… То‑то им хотелось стать фэйри. Те хоть живут долго. А тут ни долгой жизни, ни спасения души.
– Душа овец… – задумался викарий, – сам я такого вопроса не решу. Агнцы, они невинные…
– А если козлища? Да у них просто души скота! А уж какого…
– Да уж… Никогда с таким не встречался. И курьер уже ускакал, как назло. Хорошо, что великолепная младенца спасла, крестила. Ты его проверила?