Его папа, собрав колени в кучку и прислонившись к стене, в этот момент стал оправдывать сыночка:

— Фрося, — я хихикнула, ну, не удержалась, а Шер сильнее стиснул мои плечи, призывая вести себя по-взрослому, — в наше время это абсолютно нормально!

— Что нормально? — холодеющим голосом переспросила мадам Охренчик.

— Садо-маз…

— Вы всё неправильно поняли! — хором перебили его я и Артём, а маман ещё раз наподдала коленкой.

— Сандал! Ты сам извращенец! — она стала колотить его снятым с ноги тапком. — А наш сын не такой! У него просто чрезмерное гормональное развитие! И вообще, это она, — тут тапок полетел в меня, — нашего Тёмочку соблазнила!

Воплей: «Вновь эта курва проклятущая, шалава бесстыжая нашего сынулю развращает!» — не последовало, а значит, она думает, что видит меня в первый раз. Я облегчённо вздохнула, хотя со стороны, скорее всего, вышло страдальчески.

— Ага, невиноватая я, он сам пришёл, в смысле, невиноватый я, она сама пришла, — усмехнулся Шер, перехватив летящий в меня снаряд, отправленный в полёт с аэродрома другой ноги его мамы. — В принципе, так всё и было, — шепнул он мне на ухо.

Я недовольно зафырчала.

— Вот-вот! — тут же зацепилась мама Фрося (нет, это ж надо было такое имя иметь, я сейчас умру со смеху!).

— Ничего не «вот-вот», — пискнул усатый папа. Кстати, усы у него такие, как бы сказать, щедрые! Так и хочется их потрогать.

— Так, я не поняла, ты на чьей стороне? — упёрла она руки в боки.

— Я на стороне правды!

— Делись, — она выразительно поиграла бровями (точно, Артёмкина родня). — Делись своей правдой.

Кажется, папаша Артёма почётный член клуба самоубийц.

— Раз мы решили, что они тут не садо-маз…

— Нет! — заорало наше трио.

— Хорошо, с этим определились, — он медленно по стеночке встал на ноги и постарался отодвинуться от жены как можно дальше. — Но тогда у меня к тебе, сын, другой вопрос: ты домогался до этой прелестной девушки?

— Да как тебе такое в голову пришло, па? — возмутился Охренчик младший.

Его отец, между тем, надвигался на нас.

— Я всё видел своими глазами!

— Папа, купи уже очки, твоё зрение уже года три как нуждается окулярах.

— У меня всё в порядке со зрением, к тому же, даже если и допустить, что немного плохо, то в плюсовую сторону — дальнозоркость, знаешь ли! А это — когда далеко видишь, а близко не очень! Я бы вас в любом случае разглядел. Ясно?

— Ага, — кивнул Артём, — значит, сейчас ты нас не видишь, да? Ну, ты же к нам близко стоишь… — на его губах подрагивала улыбка. Я её углядела, так как могла видеть его лицо, ведь его подбородок уже давно перестал использовать мою макушку в качестве подставки.

— Прекрати паясничать!

— Оки, па.

— Продолжим. Можешь наговаривать на моё зрение, хотя лучше не каркай, — Сандал стал ходить перед нами взад-вперёд, — но вот мой слух безупречен!

— Так никто не спорит, па.

— А я прекрасно слышал, что она назвала тебя извращенцем!

— А… Это… — я очень хотела придумать достойный ответ, но мои мысли дружно трансформировались в инфузорий-туфелек и начали плескаться в моих глазах.

Зато Шеридан даже думать не стал, а просто ляпнул первое, что в голову пришло:

— Это просто ролевые игры.

Да в мозгу у тебя ролевая игра, «Я кретино-даунито» называется!

— То есть садо-маз…

— Нет! — вновь перебила его наша троица. Думаю, мамаша Артёмки за сынулю любому голову отгрызёт и мозг высосет. Брр…

— Какие ещё игры, дурачьё? — шикнула я на Тёму.

— Нам всем интересно, и даже дворецкому, — заинтересованно вклинился Сандал.

А я стала мысленно возмущаться, какие они мажоры, даже дворецкий у них есть, вон, в дверях нарисовался. Кстати, знакомая у него физиономия. Точно-точно, это же тот самый дядечка, который выгуливал Пушистика, который лысеет наперегонки со своим надвигающимся пенсионерством.

— Кхм, прошу меня простить, Сандал Евгеньевич, Ефросинья Эразмовна и Артём Сандалович, — ну и задаваки эти богачи, даже к Тёме, которому тот в почётные внуки годится, и то по имени-отчеству заставляют обращаться, — ужин стынет.

Ужин, ммм… А я весь день не ела!

Мой желудок предательски заурчал, Ефросинья Маразмо… то есть Эразмовна скорчила такую недовольную физиономию от этого звука, будто ей на голову, как минимум, коровья «лепёшка» упала. Видимо, она уже давно заключила меня в категорию плебеев, этикету не обученных.